Ростки лжи

Верховный иерарх помрачнел и подошёл к туше твари, намереваясь рассмотреть её повнимательнее. Тяжёлое, весом в несколько тонн, покрытой короткой жёсткой бурой шерстью тело, на четырёх длинных мощных ногах, что заканчивались копытами. Гигантские рога были частично обломаны. На груди виднелась подпалина: удар мастера огня, что не смог прожечь толстую шкуру. В зверя было воткнуто несколько десятков копий, большая часть которых была сломана. А вот стрел, в противовес этому было мало: похоже, они просто отскакивали от толстой шкуры, даже не впиваясь в неё.

Кормир II поравнялся с другом, также рассматривая зверя.

— Ты так и не ответил на мой вопрос. — заметил Этериас.

Король Ренегона серьёзно нахмурился.

— Ты был в Кордигарде на двух конклавов, видел многих королей. Скажи мне, сколько из них было стариков?

Этериас на миг задумался, вспоминая.

— Ни одного. — ответил верховный иерарх. — Но какое это имеет значение?

— Самое прямое. Это долг любого короля — быть первым в битве, вести вперёд своих людей. Так повелось со времён первого короля Ренегона, моего великого предка. И я не буду тем, кто изменит это. В Ренегоне семь герцогств, и ими управляют достойные лорды. Никто из них не осмелится бросить мне вызов, и они слишком недолюбливают друг друга, чтобы объединить силы. Но в тот день, когда я или кто-то из моих потомков станет отсиживаться за спинами своих людей, каждый из них будет бросать мне вызов один за другим, пока мои люди не падут от усталости. Трус не может быть королём. — отчеканил Кормир II.

— Но мне ты запрещаешь подобное. Почему я, по-твоему, тогда должен быть трусом?

— Ты не король. Ты рука Отца, символ нашего единства с создателем. Последний символ, что у нас остался. — с горечью сказал король. — И если тебе надо быть трусом, чтобы сохранить это символ, это твоё бремя, и ты должен с честью нести его.

Этериас долгое время молчал, размышляя. А потом внимательно посмотрел своему другу в глаза.

— Символ, который спрятан в тени, ничего не стоит. Он должен быть на виду, должен быть первым щитом нашего народа. Иначе рано или поздно никто не будет верить в него.

— Лучше такой символ, чем никакого. — пожал плечами король.

— Нет, я не буду трусом. Я буду силен достаточно, чтобы снести любую преграду. Любую тварь, что будет врагов рода людского. Эту или любую другую - будь их хоть десять, хоть сотня, хоть тысяча! Людям не придётся умирать вместо меня.

В глазах верховного иерарха золотым сиянием засветилась сила. В ярости тот взмахнул рукой, и повинуясь его воле, по лесной просеке пронёсся настоящий ураган, взрывая землю и ломая многолетние деревья.

Король подошёл к первосвященнику и положил руку ему на плечо, успокаивая.

— Такова жизнь. Люди смертны. Мы победили сегодня, и все люди ближайших земель могут спать спокойно. Не волнуйся на этот счёт.

Некоторое время они молчали, пока иерарх унимал гнев на самого себя и собственную слабость, что душил его изнутри.

— Эх, мощная была зверюга. — прицокнул языком король. — Приручить бы такую и сесть сверху - вот это было бы дело!

— Она ещё жива. — внезапно заявил Этериас. — я чувствую, в ней ещё немало жизни.

— Вот как? — широко раскрыл глаза король. — Удивительно! Столько ран, и всё ещё дышит! Слушай, давай попробуем приручить, а? Вы, мастера, как-то приручили же конга! А ведь в тех тоже веса под несколько тонн, а теперь смотри, в каждом караване повозки таскают!

— Думаешь, получиться? — засомневался Этериас. — Конга были травоядные и изначально имели спокойный нрав. А это хищная, зубы у неё как кинжалы.

— Попытка не пытка. — воодушевился король. — Если получиться, подаришь мне! Буду на ней на охоту ездить!

Верховный иерарх вздохнул и решил всё же попробовать. Конечно, подобного опыта у него не было, но теорию он знал. С небольшой опаской он принялся приближаться к раненой, бессознательной твари.

Не будешь трусом, значит? — ехидно отозвался внутренний голос.

Вблизи тварь выглядела ещё более страшно, но, глубоко вздохнув, Этериас пересилил себя и подошёл к ней, кладя руку на голову, и попытался настроиться на эмоции зверя. Сперва ничего не получалось, но вскоре волшебника прошиб пот: словно громом, в его голову хлынули ощущения злобы, голода, ярости. Даже раненая и бессознательная, тварь всё равно была хищником и всех вокруг воспринимала только как добычу.

Молодой маг попытался приглушить эмоции зверя, успокоить их, как рекомендовали когда-то наставники. Но куда там! Проще было остановить каменную лавину, чем заставить эту упрямую скотину перестать относиться к людям как к куску мяса. Этериас не сдавался и пробовал снова и снова, но тщетно, и это вызывало у талантливого мастера только негодование и злость. В отчаянии от бесполезных попыток верховный иерарх просто выплеснул из себя всё негодование вместе с силой, теряя над собой контроль.

Тварь резко всхрапнула, заставляя того отпрянуть.

Мгновением позже волшебник устыдился собственной утраты контроля и решил попытаться вновь. И к его удивлению, попытавшись настроиться на зверя, он не обнаружил ничего!