Ростки лжи

Герцог тяжело вздохнул. Он ждал этого вопроса, однако отвечать ему явно не хотелось.

— Это было более двадцати лет назад. Я был молод, самоуверен, мечтал о великих победах и великих свершениях. — лицо герцога скривилось, отражая одновременно боль, злость и досаду на самого себя. — Я даже предлагал отцу назначить меня генералом и начать войну с Палеотрой: мы давно заклятые соседи и победитель мог бы получить часть территории проигравшего. Мы тогда крупно поссорились, отец кричал, что я молодой дурак, и что земля и так принадлежит людям, и неважно нам или им, а в конфликте наверняка будут случайные жертвы… Поэтому я развернул взгляд на север.

Герцог невидящими глазами смотрел на огонь, погружаясь в воспоминания.

— Всё шло хорошо поначалу. Странные звуки, шорохи и перекорёженные, неправильные пейзажи и холмы нас не испугали. Несколько нападений неизвестных тварей мы отбили с помощью града бронебойных стрел и искусства мастеров, отделавшись ранениями. Но вот затем… Туман. Проклятый туман.

— Я прошёл по границе диких земель однажды. Тоже встречал туман. Густой, как молоко.— заметил я.

Герцог бросил на меня острый взгляд.

— Вот как? Думаю, не ошибусь, сказав, что вы также слышали шёпот?

Я равнодушно пожал плечами.

— Странные звуки меня не пугают.

— Нас тоже не напугали. Хотя готов поклясться, что-то есть в это тумане. Что-то чуждое людям. Туман шептал, разговаривал, убеждал нас. Люди смотрели на меня, не зная, как на это реагировать. Я скомандовал идти дальше. Шёпот усиливался, превращаясь в оглушающий крик или визг, вызывающий мурашки по коже. Видимость снизилась до нескольких метров, и в этот момент раз за разом на нас стали нападать различные твари, известные или нет.

— И по итогу вы потеряли всех людей?

— Нет. Со мной была гвардия и лучшие мастера. Мы убили всех тварей, что нападали на нас, однако туман не унимался. Видимость снизилась до того, что мы не могли различить друг друга. И люди начали просто пропадать в этом тумане, а чудовищный визг заглушал все попытки дозваться, звеня в ушах.

— Стоило связаться верёвкой. Или сцепится руками.

Герцог мрачно посмотрел на меня.

— Тогда эта мысль не пришла мне в голову. К тому же держаться за руки, когда из тумана может что-то выскочить не лучшая идея. Мы сбились в плотную группу и двинулись дальше. Казалось, мы выдержали всё… Однако в этом тумане не было видно ни солнца, ни звёзд, и мы совершенно не могли сориентироваться в нём. Так и бродили по нему, пока не выбились из сил. Мы остановились на привал и выставили часовых, однако долго поспать нам не дали: мы проснулись от нападения загонщика, который задрал одного из гвардейцев. Часовые пропали. Разобравшись с тварью, мы двинулись дальше.

Герцог замолчал, переводя дух.

— Мы не встретили тварей, которых не смогли убить. Экспедиция просто растворилась в тумане, один человек за другим. Мы понятия не имели, куда идти: ориентироваться было совершенно невозможно, можно ходить кругами неделями. И всё это время тебе постоянно мешают отдохнуть: туман, шёпот, визги и громкие звуки, нападения, а часовые пропадают, не успевая поднять тревогу. Люди не могут обходиться без сна долго, и в один момент я проснулся и понял, что вокруг больше нет никого и ничего, кроме тумана, а мне пытается откусить руку волк.

Лорд Шеридан задрал рукав и показал шрамы от зубов.

— Как вы вышли?

— Просто шёл и шёл, не останавливаясь. В одном направлении, столько сколько мог. Вышел обратно к землям Ганатры. Подозреваю, выбери я неправильное направление, там бы и остался. Повезло.

Мы помолчали. Рассказ герцога, в целом, совпадал с моим собственным опытом. И похоже, у меня была хорошая идея, как с этим справится.

— Зачем тебе это? — внезапно спросил герцог.

— Что именно? — сделал вид, что не понял я.

— Я шёл в дикие земли, ведомый самоуверенностью, желанием побед и завоеваний, жаждой подвигов и славы. Глядя на молодого рыцаря вроде тебя, я мог бы предположить, что тебя ведут те же порывы. Однако я уже немолод, и приобрёл крупицу мудрости за свои годы. В твоих глазах горит совсем тот не огонь юности, что толкает людей на свершения. Нет, скорее это стальная, закалённая годами решимость старика, которую я сам едва начал приобретать. Я не спрашиваю, как ты успел постареть, не прожив и трёх десятков лет, однако хочу знать, что ведёт тебя. Ведёт в места, что многие сочли бы смертным приговором. Что даёт тебе силы презреть смерть и побеждать, рыцарь? Или, быть может, мне скоро стоит называть тебя лорд?