Ровно в шесть двадцать

Внутри сидело двое мужчин крайне серьезного вида: в костюмах и темных очках, несмотря на сгущавшиеся сумерки.

– Мистер Дивайн? Трэвис Дивайн? – спросили у него второй раз за вечер.

Он остановился.

– Да?

Мужчина вытащил значок одного до боли знакомого федерального агентства.

– Надо поговорить. Пожалуйста, сядьте в машину.

– В чем дело?

Мужчина подвинулся ровно настолько, чтобы Дивайн заметил пистолет в наплечной кобуре.

– Садитесь.

Он огляделся и послушно, как солдат до мозга костей, залез в салон.

Глава 7

Дорога заняла минут тридцать. Они ехали на юг, в сторону города. Мужчины хранили молчание, Дивайн тоже помалкивал, зная, что вопросов задавать не стоит. Сначала полиция, теперь федералы. Ему не нравилось внимание к своей персоне…

Они въехали в маленький городок, очень похожий на Маунт-Киско, где богатые дома перемежались с жильем для рабочего класса. Их путь лежал к неприметному бизнес-центру, рядом с которым стояло кирпичное здание. Перед входом не было ни одной машины, на фасаде – ни единой вывески. В окнах не горел свет; место выглядело заброшенным.

Водитель припарковался и вышел вместе с коллегой. Он придержал дверцу для Дивайна, и они втроем зашагали к зданию. Мужчина поднес карту к считывающему устройству, и дверь со щелчком открылась.

Происходящее выглядело донельзя странным и чересчур таинственным. Дивайну все это совершенно не нравилось.

Вспомнилась песня Боба Марли: «Я застрелил шерифа, но не стрелял в помощника».

Водитель вошел первым, за ним Дивайн; завершал шествие второй сопровождавший. Впрочем, это было логично. Так всегда конвоируют заключенных… или тех, кого в скором времени ждет арест.

Когда они вышли в коридор, автоматически включился свет.

Дивайна подвели к внутренней двери. Мужчина постучал, изнутри раздался голос:

– Входите.

Дверь распахнулась, конвоир жестом пригласил Дивайна внутрь. Дивайн оглядел небольшое помещение и мужчину, сидевшего за столом.

– Садитесь, – велел тот. – Нам многое надо обсудить, так что слушайте внимательно. Не будем терять время.

Дивайн сел.

Собеседник оказался немолод, его вид навевал мысли о старой гранитной плите. Волосы – седые и жесткие, лицо – рубленое и острое. Светлые брови наползали на виски. Костюм, купленный лет десять назад, и в лучшие времена не отличался качеством, сейчас же и вовсе грозил разойтись по швам. Галстук в красно-синюю полоску по нынешней моде был слишком широким; рубашка с воротником на пуговицах заметно обтрепалась. Обуви Дивайн не видел; если бы его спросили, он предположил бы, что ботинки черные, на толстой подошве и начищены до блеска.

Мужчина явно был не из простых: это чувствовалось по осанке, по манере говорить, по размаху плеч.

Сейчас он носил костюм, но в прошлом явно предпочитал форму. Дивайн это сразу заметил.

Ты всегда остаешься солдатом: армия проникает в ДНК и становится неотделима от твоей сути, как часть натуры.

Мужчина молча его разглядывал.

«Оценивает меня и прикидывает размер яиц».

Дивайн выжидающе глядел перед собой. Он столько раз проделывал это с армейским начальством, что такое поведение давно вошло в привычку.

– Отличные рекомендации из Вест-Пойнта. Затем начальная подготовка для пехотинцев, Школа рейнджеров, десантная учебка и стрелковый батальон в Форт-Льюисе. Полтора года командования линейным взводом с ворохом благодарностей. Звание лейтенанта. Следующие полгода – старшина роты. Далее – командир линейного взвода в батальоне рейнджеров, так что вы – рейнджер «с нашивкой из списка», – сказал мужчина, имея в виду тот факт, что Дивайн окончил школу рейнджеров и был назначен в Семьдесят пятый полк[5]. – Произведен в капитаны, получил серебряные планки спустя ровно четыре года после начала службы. Затем в течение восемнадцати месяцев командовал мотопехотной ротой в Форт-Стюарте, после чего – батальоном рейнджеров на армейском аэродроме Хантер. Командир роты рейнджеров, впоследствии штабной офицер. Все это время – боевые дежурства в Афганистане, в Ираке и специальные операции в десятке других стран, где малейшая ошибка – и вот вам гроб, укрытый флагом, и достойные проводы на авиабазу в Дувре.

Дивайна впечатлило, что мужчина по памяти воспроизвел почти весь его послужной список.

Тот откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Дивайна.

– У вас осколки в плече и бедре, которые теперь с вами на всю жизнь. Вы получили звание капитана на восьмом году службы в «зоне», – добавил он, используя армейский жаргон. – Вот-вот вам должны были выдать золотой дубовый лист. И вдруг, Дивайн, вы увольняетесь. Хотелось бы знать почему.

Последняя фраза прозвучала не вопросом. Скорее утверждением. И все же Дивайн рискнул ответить.

– Я отслужил свое. Устал стрелять по людям. Меня дважды ранили. Я решил, что пора двигаться дальше. Не хотел лишний раз испытывать удачу.

– Не вешай мне лапшу на уши, сынок. – Старик отбросил вежливость.

– Но…