Роза Марена

Норман бежал по тропинке трусцой и прислушивался. Пару раз ему показалось, что Рози с кем-то разговаривает, но, наверное, это была лишь игра его воображения. Как бы там ни было, это уже не имело значения. Если там с ней кто-то есть, он и его тоже убьет. Было бы здорово, если бы вдруг оказалось, что это Грязная Герти – может быть, эта корова в виде бульдозера-переростка тоже нашла путь в этот сон. И Норман с большим удовольствием всадит пулю из полицейского пистолета в ее жирную левую сиську.

При одной только мысли о том, чтобы пристрелить Герти, он едва не сорвался на бег. Он был уже близко. Он уже чувствовал ее, в прямом смысле слова – чувствовал запах мыла «Дав» и шампуня «Силк». Он вышел на финишную прямую.

Я иду, Роза, подумал он. Бежать больше некуда, прятаться негде. Я пришел, дорогая, забрать тебя домой.

10

На ступенях, ведущих к подземному лабиринту, было прохладно, и Рози почувствовала мерзкий запах, которого не было во время ее предыдущего путешествия – запах сырости и разложения. В нем смешались жуткая вонь фекалий, гнилого мяса и диких зверей. Ей в голову снова пришла та же тревожная мысль

(могут ли быки подниматься по лестнице?),

но на этот раз ей уже не было страшно. Эриния больше не было в лабиринте, если только весь этот мир – мир картины – не был одним большим лабиринтом.

О да, спокойно проговорил странный голос, который был все-таки не совсем голосом миссис Сама Рассудительность. Этот мир, все другие миры. И в каждом из них свой бык. Эти мифы пронизаны правдой, Рози. И в этом их сила. Вот почему они и сохранились до наших дней.

Она распласталась на ступенях, тяжело дыша. Сердце бешено колотилось в груди. Ей было страшно, но в то же время внутри у нее все бурлило – в душе клокотало какое-то горькое рвение непонятно к чему. И она знала, что это такое: еще одна маска ярости.

Ее руки непроизвольно сжались в кулаки.

Сделай, как надо, подумала она. Убей эту мразь, освободи меня. Я хочу слышать, как он умирает.

Рози, Рози, опомнись. На самом деле ты так не думаешь! – это была миссис Сама Рассудительность, и ее голос дрожал от страха и отвращения. Скажи, что ты так не думаешь!

Но она не могла солгать, потому что какая-то ее часть именно так и думала.

Бо́льшая ее часть.

11

Тропинка вывела его на круглую поляну, и там-то она и была. Его бродячая Роза. Все-таки он до нее добрался. Она стояла на коленях, спиной к нему, в этом своем красном платье (теперь он был почти уверен, что оно было красным), со шлюховато-блондинистыми волосами, заплетенными в нечто вроде поросячьего хвостика. Он остановился на краю поляны, глядя на нее. Да, это была его Роза, хотя она и изменилась. Ее задница стала поменьше, во-первых. Хотя это не главное. Главное, изменилось ее отношение к нему. И что это значит? А это значит, что пришло время выяснить эти самые отношения.

– Какого черта ты перекрасила волосы? – спросил он. – Ты теперь выглядишь как прожженная блядь!

– Нет, ты не понимаешь, – спокойно ответила Рози, даже не повернувшись к нему. – Они до этого были крашеными, а по-настоящему я блондинка. Я их покрасила, чтобы обмануть тебя, Норман.