Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот

– Это тот, с зубочисткой, – кивнул Кольберг. – Не нравится мне этот массовый забег. Было бы лучше, если бы мы занялись этим делом самостоятельно. Ты, я и Меландер.

– Ну, Ольберг тоже пригодился бы.

– Конечно, – согласился Кольберг, – но сколько убийств было у него в Мутале за последние десять лет?

– Одно.

– Вот именно. Кроме того, я не переношу манеры Хаммара произносить перед нами банальности и очевидные истины. «Внутренний голос интуиции», «психопаты», «элементы болезненного бреда». Полный набор.

На некоторое время вновь наступила тишина. Потом Мартин Бек взглянул на Кольберга и спросил:

– Ну?

– Что «ну»?

– Что Стенстрём делал в том автобусе?

– Вот именно, – сказал Кольберг. – Какого черта он делал там? Может, он был с девушкой, сидевшей рядом с ним. С медсестрой.

– Вряд ли он взял бы оружие на свидание с девушкой.

– А может, он сделал это, чтобы произвести впечатление.

– Он был не из таких, – сказал Мартин Бек. – Ты знаешь об этом не хуже меня.

– Однако он часто носил с собой пистолет. Чаще, чем ты. И намного чаще, чем я.

– Да. Когда был на службе.

– Я виделся с ним только на службе, – сухо заявил Кольберг.

– Я тоже. Без сомнения, он был убит одним из первых в том проклятом автобусе. И, несмотря на это, все же успел расстегнуть две пуговицы плаща и вытащить пистолет.

– Это говорит о том, что плащ он расстегнул раньше, – задумчиво произнес Кольберг. – Только непонятно, зачем он это сделал.

– Согласен.

– Как сегодня говорил Хаммар на реконструкции?

– Он говорил примерно следующее, – сказал Мартин Бек. – «Здесь что-то не так: сумасшедший, совершающий массовое убийство, не действует по такому тщательно разработанному плану».

– Ты считаешь, он прав?

– В принципе, да.

– Это означало бы…

– Что тот, кто стрелял, вовсе не был сумасшедшим. Точнее, это убийство не было совершено с целью произвести сенсацию.

Кольберг вытер пот со лба сложенным платком, внимательно осмотрел его и начал:

– Герр Ларссон сказал…

– Гунвальд?

– Да, он. Прежде чем отправиться домой, чтобы освежиться дезодорантом, он, с высоты своей учености, соизволил заметить, что ничего не понимает. Не понимает, например, почему сумасшедший не покончил с собой или не остался на месте преступления и не позволил себя схватить.

– Мне кажется, ты недооцениваешь Гунвальда, – заметил Мартин Бек.

– Ты полагаешь? – Кольберг раздраженно передернул плечами. – Ладно. Все это чушь собачья! У меня нет сомнений, что это массовое убийство. И что стрелявший, конечно же, был сумасшедшим. Сейчас он, наверное, сидит дома перед телевизором и наслаждается тем эффектом, который произвел. В конце концов, с таким же успехом он мог совершить самоубийство. То, что Стенстрём был вооружен, нам ни о чем не говорит, потому что мы не знаем его привычек. Предположительно он был вместе с той медсестрой. Хотя возможно и то, что он ехал в какой-нибудь ресторан или в гости к приятелю. А может, он поссорился со своей девушкой или его отругала мать, а он обиделся и поехал куда попало в первом попавшемся автобусе, потому что идти в кино было уже поздно, а если не в кино, то ему некуда было податься.

– По крайней мере, все это можно проверить, – сказал Мартин Бек.

– Да. Завтра. Однако есть одна вещь, которую мы должны сделать сейчас, до того, как это сделает кто-нибудь другой.

– Осмотреть его письменный стол на Вестберга-алле, – сказал Мартин Бек.

– Твое умение делать выводы достойно изумления, – похвалил Кольберг.

Он сунул галстук в карман и надел пиджак.

Было сухо и туманно, ночной иней, как саван, покрывал деревья, улицы и крыши. Видимость была никудышной, и Кольберг мрачно бормотал себе под нос ругательства, когда машину заносило на поворотах. За всю дорогу до Южного управления полиции они заговорили только один раз.

– Как ты думаешь, преступники, совершающие массовые убийства, имеют, как правило, криминальное прошлое? – поинтересовался Кольберг.

– Очень часто. Но далеко не всегда, – ответил Мартин Бек.

На Вестберга-алле было тихо и пустынно. Они молча прошли через вестибюль и поднялись по лестнице. На втором этаже нажали на соответствующие кнопки на диске цифрового замка и вошли в кабинет Стенстрёма. После минутного колебания Кольберг сел за письменный стол и проверил ящики. Они оказались не заперты.

Кабинет был чистый, приятный и какой-то обезличенный. На письменном столе Стенстрёма не было даже портрета его невесты.

На подставке для авторучек, напротив, лежали две его фотографии. Мартин Бек знал почему. Впервые за много лет Стенстрёму выпал отпуск на Рождество и Новый год. Он собирался на Канарские острова. Даже забронировал себе места в самолете, выполняющем чартерные рейсы. Он сфотографировался для нового паспорта, который должен был получить.

«Счастливый человек», – подумал Мартин Бек, глядя на фотографии, которые были намного лучше снимков, помещенных на первых полосах вечерних газет.

Стенстрём выглядел значительно моложе своих двадцати девяти лет. У него был открытый, ясный взгляд, зачесанные назад темно-каштановые волосы, которые и здесь, на фотографии, выглядели непослушными.