Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот

Кольберг наблюдал за Гун через приоткрытую дверь кухни. Жена была длинноногой, с обычной фигурой и спокойным характером. Она была именно такой, какую он всегда искал, но эти поиски заняли у него больше двадцати лет, и еще один год понадобился для того, чтобы решиться.

Она уже еле сдерживалась, и ей не стоялось спокойно на одном месте.

– Тридцать секунд, – проворчала она. – Бессовестные лгуны.

Кольберг улыбнулся в темноте. Он знал, что через минуту сможет наконец забыть на время о Стенстрёме и красном двухэтажном автобусе. Впервые за последние три дня.

Мартину Беку не понадобилось двадцати лет для того, чтобы найти себе жену. Он познакомился с ней шестнадцать лет назад. Она быстро забеременела, и они так же быстро поженились.

Сейчас она стояла в дверях спальни, словно «мене, текел»[162], в измятой ночной рубашке, с полосами от подушки на лице.

– Ты так кашляешь и шмыгаешь носом, что весь дом просыпается, – пожаловалась она.

– Извини.

– И зачем ты куришь ночью? У тебя ведь и без того горло болит.

Он погасил сигарету и сказал:

– Мне очень жаль, что я разбудил тебя.

– Это не важно. Самое главное, чтобы ты снова не подхватил воспаление легких. Было бы лучше, если бы завтра ты остался дома.

– Вряд ли это удастся.

– Глупости. Если ты болен, значит не можешь работать. Надеюсь, в полиции есть еще кто-то, кроме тебя. Кроме того, по ночам ты должен спать, а не читать старые рапорты. Того убийства в такси тебе никогда не распутать. Уже половина второго! Убери эту потрепанную старую тетрадь и погаси свет. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – машинально ответил Мартин Бек, обращаясь к уже закрытой двери спальни.

Он нахмурился и отложил в сторону папку с рапортами. Ошибкой было называть потрепанной старой тетрадью протоколы вскрытия трупов. Он получил их вчера вечером перед уходом. А пару месяцев назад он действительно не спал по ночам, просиживая над материалами дела об убийстве таксиста с целью ограбления, совершенном двенадцать лет назад.

Несколько минут он лежал неподвижно и разглядывал потолок. Услышав похрапывание жены в спальне, он быстро встал и на цыпочках вышел в прихожую. Положил руку на трубку телефона, постоял так немного, потом пожал плечами, поднял трубку и набрал номер Кольберга.

– Кольберг, – услышал он запыхавшийся голос Гун.

– Привет. Там нет Леннарта поблизости?

– Есть. Причем намного ближе, чем ты можешь себе представить.

– В чем дело? – сказал Кольберг.

– Я помешал тебе?

– Ну, можно сказать, что да. Какого черта тебе надо в такое время?

– Послушай, помнишь, что было этим летом после убийств в парках?

– Конечно.

– У нас тогда не было работы, и Хаммар велел нам просмотреть старые нераскрытые дела. Помнишь?

– О боже, ну конечно помню. Ну и что?

– Я взял дело об убийстве таксиста в Буросе, а ты занялся стариком из Эстермальма, который исчез семь лет назад.

– Да. И ты звонишь, чтобы сказать мне об этом?

– Нет. Ты не помнишь, чем занимался Стенстрём? Он тогда как раз вернулся из отпуска.

– Понятия не имею. Я думал, он сказал тебе.

– Нет, он никогда не упоминал об этом.

– Ну, значит, он говорил об этом Хаммару.

– Да, конечно. Ты прав. Ну пока. Извини, что разбудил.

– Иди к черту.

Мартин Бек услышал щелчок в трубке. Он еще немного постоял, прижимая трубку к уху, потом положил ее и побрел к своему дивану.

Он погасил свет и долго лежал в темноте, чувствуя себя глупцом.

18

Вопреки всем ожиданиям, утро пятницы началось с новости, которая принесла некоторую надежду. Эту новость Мартин Бек принял по телефону, и другие услышали его слова:

– Что? Установили? Неужели?

Все бросили свои дела и уставились на него. Мартин Бек положил трубку и объявил:

– Баллистическая экспертиза закончена.

– Ну?

– Установили тип оружия.

– Так, – невозмутимо сказал Кольберг.

– Армейский автомат, – заявил Гунвальд Ларссон. – Они тысячами лежат на никем не охраняемых складах. С таким же успехом их можно было бесплатно раздать преступникам, чтобы сэкономить на новых замках, которые приходится менять каждую неделю. Я за полчаса могу купить их в городе целую дюжину.

– Не совсем так, – сказал Мартин Бек, взяв лист бумаги со своими записями. – Тип «Суоми», тридцать седьмая модель.

– Это еще что такое? – спросил Меландер.

– Пистолет-пулемет старого образца с деревянным прикладом, – объяснил Гунвальд Ларссон. – Я не видел таких с сорокового года.

– Изготовлен в Финляндии или здесь по финской лицензии? – спросил Кольберг.

– В Финляндии, – ответил Мартин Бек. – Эксперт сказал, что это совершенно точно. Патроны тоже старые, изготовлены на швейной фабрике «Тиккакоски»[163].

– Тридцать седьмая модель, – повторил Кольберг. – С магазином на семьдесят патронов. Трудно представить, что сейчас у кого-то может быть такой автомат.

– Сейчас ни у кого, – заявил Гунвальд Ларссон. – Сейчас он уже лежит на дне Стрёммена[164]. На тридцатиметровой глубине.

– Возможно, – сказал Мартин Бек. – Но у кого он был четыре дня назад?

– У какого-нибудь сумасшедшего финна, – ответил Гунвальд Ларссон. – Надо устроить облаву и схватить всех сумасшедших финнов, которые живут в этом городе. Веселая работенка.