Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот

– Фредрик, попроси, чтобы все звонки переключали на него, – велел Мартин Бек.

Меландер потянулся телефонной трубке.

– Заодно попроси, чтобы нам что-нибудь принесли, – сказал Кольберг. – Мне три венские булочки и кофе. Благодарю.

Через десять минут принесли кофе. Кольберг запер дверь. Все уселись. Кольберг отхлебнул кофе и закусил булочкой.

– Мне ситуация представляется следующей, – начал он, жуя булочку. – Убийца-психопат, жаждущий славы, пылится в шкафу начальника полиции. При необходимости мы извлечем его оттуда и пропылесосим. Рабочая версия примерно такая: неизвестный, вооруженный пистолетом-пулеметом «Суоми» М37, убивает девять человек в автобусе. Эти девять человек никак друг с другом не связаны, просто ехали в одном автобусе.

– У того, кто стрелял, был какой-то мотив, – сказал Мартин Бек.

– Верно, – согласился Кольберг и взял вторую булочку. – Я с самого начала так считал. Однако нет такого мотива, который мог бы объяснить убийство девяти человек, совершенно случайно оказавшихся в одном месте. Следовательно, истинной целью было убийство одного из них.

– Убийство было тщательно продумано, – заметил Мартин Бек.

– Один из девяти, – продолжил Кольберг. – Но кто? Фредрик, список у тебя?

– Он мне не требуется, – ответил Меландер.

– Ах, конечно. Я спросил, не подумав. Давайте еще раз пройдемся по нему.

Мартин Бек кивнул. Разговор перешел в диалог между Кольбергом и Меландером.

– Густав Бенгтссон, – начал Меландер, – водитель. Его присутствие в автобусе можно считать мотивированным.

– Безусловно.

– Он вел обычную размеренную жизнь. Удачно женился. Под судом не был. На работе о нем хорошего мнения. Коллеги уважали. Мы допросили несколько друзей его семьи. Те сообщили, что он был надежным и порядочным человеком. Состоял членом Общества трезвенников. Сорока восьми лет. Родился здесь, в Стокгольме.

Враги? Врагов не имел. Дурное влияние? Не замечено. Деньги? Денег не имел. Мотив убийства? Отсутствует. Следующий.

– Я не буду придерживаться нумерации Рённа, – сказал Меландер. – Теперь Хильдур Йоханссон, вдова, шестидесяти двух лет. Возвращалась от дочери с Вестманнагатан к себе домой на Норра Сташунсгатан. Родилась в Эдсбру. Ее дочь допрашивали Ларссон, Монссон и… впрочем, это не важно. Пенсионерка, жила одна. Больше о ней сказать нечего.

– Нет, есть. Она, по-видимому, села на Оденгатан и проехала шесть остановок. Никто, кроме дочери и зятя, не знал, что она будет ехать именно в это время и именно этим маршрутом. Дальше.

– Йон Чельстрём, пятидесяти двух лет. Родился в Вестеросе. Работал в авторемонтной мастерской Грена на Сибиллегатан. Задержался на работе и возвращался домой. С этим все ясно. Брак тоже удачный. Больше всего увлекался автомобилями и летним домиком. Не судим. Зарабатывал достаточно, но не слишком много. Те, кто его знал, сообщили, что, вероятно, он проехал в метро от Эстермальмсторг до Центрального вокзала, а там пересел на автобус. Но он мог сесть в автобус и возле универмага «Оленс». Его начальник сказал, что Чельстрём был хорошим специалистом и умелым работником. Коллеги сказали, что…

– Что он издевался над подчиненными и лебезил перед шефом. Я был там и беседовал с работниками мастерской. Следующий.

– Альфонс Шверин, сорока трех лет. Родился в Миннеаполисе, в США, в шведско-американской семье. Приехал в Швецию сразу после войны и остался здесь. Владел небольшой фирмой, занимающейся импортом карпатской сосны для резонаторов, однако десять лет назад фирма обанкротилась. Пил. Дважды попадал в Бекомберга[168] и три месяца провел в Богесунд[169]

за управление автомобилем в нетрезвом виде. Три года назад, после того как фирма обанкротилась, стал рабочим. Последнее время работал в городском управлении дорог ремонтником. В тот вечер он возвращался домой из ресторана «Пилен» на Брюггаргатан. Выпил немного. Наверное, потому, что было мало денег. Жил очень скромно. Вероятно, выйдя из ресторана, он направился к остановке на Вазагатан. Холост. Родственников в Швеции не имел. Коллеги по работе его любили. Говорили, что он был веселым и милым, а после выпивки – смешным. И что у него не было ни одного врага.

– Он видел того, кто стрелял, и, прежде чем умереть, сказал Рённу что-то невнятное. Есть ли какое-нибудь заключение экспертов относительно той магнитофонной ленты?

– Нет. Мохаммед Бусси, алжирец, работал в ресторане, тридцати шести лет, родился в каком-то городе, название которого невозможно выговорить и которого я не помню.

– Это упущение.

– Последние шесть лет жил в Швеции, до этого – в Париже. Политикой не интересовался. Экономил. Имел счет в банке. Те, кто его знал, говорят, что он был робким и замкнутым. Он закончил работу в половине одиннадцатого и возвращался домой. Порядочный, но скупой и скучный.

– Ты словно о себе сказал.