Рождение

— Значит, так? Да? — хрипло прошипел себе под нос её упрямый оппонент. Поколебался, а затем обернулся к толпившимся вокруг мальчишкам: — Давайте проучим грязного зеленоглазого за то, что их от нас к себе переманивает? Пусть знает своё место!

Они оживлённо закивали, подбадривая друг друга на поступок, требующий определённой храбрости, ибо иноплеменник находится под охраной самого предводителя Сопротивления.

Нашли григстанскую игрушку без труда. И вскоре уже всей толпой окружили беспомощно остолбеневшего получеловека, возвращавшегося из купальни. Он сразу вник в неотвратимость расправы, но не посмел даже вскрикнуть. Только привычно кинулся на пол, как только посыпались первые удары, спасая свою внешность, столь много значащую в его восприятии выживания.

Услышанное зацепило за живое Джаши. Он выбежал из своей мастерской и сразу же наткнулся на подростков, жёстко кого-то избивавших ногами. Пользуясь обретённым авторитетом, ваятель рявкнул им, чтобы убирались, пока сам за них не принялся. Стаей птиц упорхнули, перепугавшись содеянного. На полу осталось лежать скомканное тельце, однако даже в столь плачевном состоянии Салтуан без труда опознал Ситтиана. Вызволенный бесправный сел, придушенно всхлипывая, но упорно стараясь контролировать себя.

— Больно?

Мальчик задумался: насколько правильно признаваться. По его меркам, терпимо, хотя и опасно из-за плохой крови.

— Пошли! — велел мужчина, стряхнул излишки пыли со своей одежды, поправил кожаный передник и отвёл мальца в свою замусоренную каморку. Добыл в груде хлама коробку с медикаментами и осторожно наложил на голову гибриду повязку — крошечная царапина над виском слишком обильно кровит. Избитый послушно посидел и чуть слышно пробормотал слова благодарности. В свете факела его грустные черты кажутся нереальными!.. В прозрачной влажной зелени глаз застыло что-то тоскливое.

— Можно… Я хотел бы изваять тебя… Это возможно? — неуклюже поинтересовался мастер, наконец. Предложение совсем не обеспокоило случайного гостя.

— Да, — кивнул получеловек, встал и отошёл к указанной поверхности. Его спаситель отвлёкся на выбор материала, а, когда обернулся, буквально ошалел: Ситтиан стоял уже совершенно нагой.

— Я… вроде же не просил об этом? — отметил на всякий случай вольнорождённый. Юноша чуть склонил голову набок и отозвался:

— Мне приходилось уже позировать.

— Тебя… Не смущает? — несколько сконфуженно уточнил Джаши, едва удерживаясь от исступлённого вопля. О таком и мечтать не смел!

— Нет. Мне лечь или стоять? Здесь? — равнодушный тон выдаёт спокойный интерес.

— Стань там… — юноша действительно уже хорошо знал, как это сделать. Откинулся на стену, расправляя мускулистые широкие плечи, опёрся слегка раздвинутыми тонкими руками о выступы камня и согнул ногу, упирая в едва различимую неровность. Чуть прогнулся и со свойственной ему грациозностью наклонил голову набок. От этого его молодое тело стало подчёркнуто рельефным в неверном свете. Особенно чётко выделилась особенность строения скелета, покрытого упругой плотью и слишком незнакомо-светлой для упоённого зрителя перед ним чистой кожей. В глубине зрачков человека зажёгся огонь экстаза.

— Так подойдёт? — уточнил бывший бесправный, меланхолично пялясь в пространство.

— Да… Ты… Такой красивый! — невольно сорвалось с губ ваятеля. Паренёк с тревогой покосился на него, но не сменил позы. Скульптор, созерцая, споткнулся о его клеймо. Вопрос сорвался сам собою:

— Ты… Ты же был… Тебя трогал кто-нибудь?

На мгновение узкие губы плотно сжались. Облик наполнило отражение страха. Он поднял на Джаши болезненный взгляд. Принудил себя расцепить слишком сильно стиснутые ровные крупные зубы и выдавил:

— Нет. Вы… Этого хотите на самом деле? Так? Я думал… Понятно.

Что-то сломленное и несчастное скользнуло по столь невинным чертам. Однако сразу сменилось вбитой привычкой нацеплять выражение любезной готовности угодить любым способом. Мужчина стремительно приблизился и развернул его к себе за подбородок. Маленький натурщик мелко дрожит, ожидая дальнейших действий, не умея возражать или противиться.

— Никогда!.. Слышишь? Никогда! Никому не позволяй себя трогать, если сам не желаешь этого! Слышишь?! Никогда! Считай это… приказом! Я… Я хочу изобразить тебя! И только! Мне не надо прикасаться к тебе для этого! Расслабься… и… закрой глаза. Просто стой так… И всё! — Салтуан отпустил его и деликатно поправил волосы, чтобы не закрывали печальные черты. Длинные ресницы послушно опустились. Из мышц ушла болезненная зажатость.

— Да… Это… именно это! — ваятель кинулся к инструменту, словно обезумев от зрелища, которое даже его столь буйное воображение не могло представить! Будто грезит наяву!