Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции

И уж совершенно ужасным было то, что Тарковский ввел в фильм родителей Кельвина и даже какую-то его тетю. Но прежде всего – маму, а мама – это мать – это Россия, Родина, Земля. Это меня уже совсем рассердило[51].

Лем даже не стал смотреть законченную работу, ограничившись лишь фрагментом: «всего фильма я не видел, кроме двадцати минут второй части…»[52] Даже спустя много лет после смерти Тарковского, в 2000 году Лем подтвердил: «несмотря на уважение к Тарковскому, я не переношу этот фильм»[53]

.

Часть в кино длится не более десяти минут. Лем, скорее всего, видел две части из второй серии фильма. Шум и восторги вокруг этой экранизации, вероятно, усугубили ревность и окончательно отвратили писателя от фильма.

Конфликт с польским классиком был лишь одной из неприятностей для Тарковского в те дни. Сдача «Соляриса» вновь не состоялась. Председатель Госкино Романов[54] предъявил новый список из шести поправок (вдобавок к предъявленным ранее тридцати пяти). Тарковский выполнять их наотрез отказался. Патовая ситуация продолжалась больше месяца. После скандалов с Лемом, двух месяцев прессинга Госкино и непрерывных попыток сломить его упорство режиссер опасается повторения событий с «Андреем Рублевым», обрекших его на безработицу и отнявших у него два года творческой жизни. Двадцать пятого февраля «Солярис» снова не принят. И вдруг все завершается совершенно неожиданно.

Двадцать девятого марта «Солярис» внезапно принят без единой поправки. Такого поворота событий не ожидал никто. Вероятно, на председателя Госкино СССР Романова подействовала некая информация об отношении к Тарковскому, полученная из высоких партийных инстанций. Или же сведения о том, что режиссер приглашен в качестве председателя жюри на международный фестиваль в Локарно (Швейцария)[55]

. А может быть, слухи о возможной его, Романова, отставке заставили принять решение вразрез с привычной политикой и, уходя, хлопнуть дверью. Наиболее вероятна версия о том, что за фильм активно вступились академики-атомщики, которым Тарковский сумел показать картину. В итоге Романов лично приехал на киностудию и принял фильм после просмотра его на двух пленках[56].

Четвертого апреля 1972 года Андрею Арсеньевичу исполнилось сорок лет. Для кинорежиссеров это самый плодотворный возраст. Уже обретены мастерство и профессионализм, в полной мере созрели замыслы и идеи. Есть здоровье, силы, выносливость, опыт. Но режиссер недоволен своим существованием, как в бытовом, так и в профессиональном плане, хотя, на первый взгляд, у него все в полном порядке. «Солярис» отобран для участия в Каннском фестивале, и Тарковский представляет там свой фильм, который получает Специальный приз жюри за режиссуру и восторженную оценку прессы. После фестиваля Андрей Арсеньевич побывал в Париже.

Знакомство Тарковского со Стругацкими

В конце мая – начале июня Тарковский с женой ездили в Армению. Их принимали по высшему разряду, хотя надежды заработать там через Бюро пропаганды советского киноискусства не оправдались. А деньги Андрею Арсеньевичу были необходимы. Содержание семьи, алименты на старшего сына, заграничные поездки, ремонт сельского дома – потребность в деньгах все возрастала. Вознаграждения (немалого по тем временам), полученного за «Солярис», не хватило даже на то, чтобы раздать в очередной раз выросшие долги. Это, конечно, очень портило настроение и не позволяло наслаждаться красотами природы и встречами с армянскими коллегами.

По возвращении в Москву в ресторане Дома литераторов Тарковский познакомился с Аркадием Стругацким.

6 июня.

Из дневника АН: …Обедал в ЦДЛ… В зале встретился с Андреем Тарковским, он подошел ко мне после того, как мы долго бросали друг на друга нерешительные взгляды через весь зал. Очень мило перекинулись любезностями, он пообещал пригласить меня на просмотр в «Мосфильм»[57].

Вскоре братьям позвонила Марианна Чугунова[58] и от имени Тарковского пригласила их на просмотр «Соляриса». Борис Стругацкий специально для этого приехал в Москву.