Рожденная в битвах. Шотландия до конца XIV века

На первом парламенте в Сент-Эндрюс, созванном королем Робертом Брюсом в 1309 г., была принята декларация клира и светских магнатов в поддержку шотландского короля: «По их [шотландцев] воле он поставлен над державой, торжественно утвержден королем Скоттов, и с ним преданный народ [populus] Королевства желает жить и умереть, …ибо …он мечом восстановил обесчещенную и разрушенную державу, подобно тому как в давние времена многие вожди и короли Скоттов мечом восстанавливали, обретали и удерживали названное Королевство, нередко бывавшее прежде разрушенным, о чем более полно повествуют древние предания скоттов и ясно свидетельствуют воинственные деяния пиктов…»{583} Последние слова содержат предостережение, напоминая о разгроме англов пиктским королем Бруди мак Били. Через пять лет после сент-эндрюсского парламента такая же участь постигла войско Эдуарда II при Бэннокберне.

В документах эпохи Войн за независимость вновь и вновь звучат выражения Communitas Regni Scotiae («Община Шотландского Королевства»), gens, populus или nacio Scottorum

(«народ», «нация шотландцев»). Так, договор об англо-шотландском перемирии в январе 1323 г. гласил, что «поскольку обе державы жили в благополучии, пока каждая из них имела короля от своего народа [nation] и существовала сама по себе, со своими законами и обычаями, — да будет так снова».[93] Но с наибольшей силой патриотическое чувство выражено в Арбротской декларации 1320 г. — в одном из первых и самых ярких в истории манифестов государственной и народной независимости.

Декларация увенчала полемику с Англией, продолжив ряд документов, который восходит к Биргемскому договору. Мифологии, которой широко пользовался Биссет, уделено в ней скромное место. Право шотландского народа на самоуправление выводится из его древнего происхождения, славных деяний, исконной и самостоятельной королевской власти («сто тринадцать королей из своего монаршего рода») и раннего принятия христианства. Жестокости англичан описаны в немногих, но сильных выражениях и не преувеличены. Непосредственная цель документа — обосновать законность королевского титула Роберта Брюса — достигается пятью доводами: Божественный Промысл, наследственное право, выбор народа, личные достоинства и освобождение страны от врагов. Однако верность делу независимости ставится выше верности королю: «Если бы он отступился от начатого дела, захотев нас и Королевство наше подчинить <…> англичанам, мы тотчас постарались бы изгнать его <…> и избрали бы другого короля, способного нас защищать». Этим не столько предполагалось смещение Брюса, чья несгибаемая преданность шотландскому делу уподобила его «новому Маккавею или Иисусу Навину», сколько оправдывалось низложение Джона Бэллиола. Магнаты, свободные держатели и вся Община Королевства Скоттов «никогда и ни в коей мере не покорятся английскому владычеству», пока хотя бы сотня из них останется в живых.[94] В истории Шотландии Арбротская декларация занимает такое же место, как и битва при Бэннокберне. Небольшой народ достойно отстаивал свою свободу от сильнейшего противника как оружием, так и словом.

Лучшим доказательством становления шотландской народности в XIII в. служит сам ход освободительного движения в тяжелых и неравных войнах за независимость. По справедливому заключению шотландских историков, первое было «причиной, а не результатом» второго.{584} Однако, много размышляя и рассуждая о «раннем национализме», они не делают другого, столь же важного вывода: рост самосознания и развитие народности были не только причиной борьбы за независимость, но и главной причиной победы

шотландцев в этой борьбе. Все остальные объективные и субъективные обстоятельства, которые приводятся в британской историографии (выдающиеся качества Брюса, Уоллеса и других шотландских вождей, бездарность Эдуарда II, особенности международной обстановки, отдаленность Шотландии и сложность ее рельефа и т.д.), могли лишь способствовать исходу англо-шотландских войн, но не предопределить его. Неравенство противостоявших сторон невозможно переоценить. Англия, имевшая по меньшей мере пятикратное преимущество в населении и богатстве, помимо собственных внушительных сил использовала также ирландские, валлийские, аквитанские и даже отчасти шотландские ресурсы. Но история знает примеры того, что малые государства могут в отдельных аспектах развития не уступать большим и даже опережать их. Шотландия в XIII–XIV вв. не уступала Англии в одном — в уровне национальной зрелости, и это позволило выстоять в смертельном поединке.

4. Вторая война за независимость