Рожденный править

– Ну хорошо, – согласился биолог, – но хочу сказать, что вы столь же странный человек, как и этот Джессер.

– Возможно, – миролюбиво согласился психолог.

Пилотов еще раз подвергли массированной гипнотической атаке, и примерно через год «Андромеда I», покинув стартовый комплекс, с невероятной скоростью устремилась в пустоту, разделяющую Галактики.

Пилотом первого корабля был выбран все-таки Джессер. Два года после старта прошли без каких-либо происшествий. Чувствовал себя пилот отлично, корабль неуклонно пожирал пространство, и тогда вслед за ним стартовали еще четыре звездолета – каждый должен был исследовать свой сектор чужой Галактики.

Бартол и глава психологов большую часть следующего года провели в Центре контроля за полетом. Один следил за состоянием ханков, другой – за самочувствием людей. Корабли двигались по заданному курсу точно по расписанию, экипажи чувствовали себя превосходно, и в конце года Директор разрешил опубликовать в прессе информацию о полете.

Наживка была проглочена тут же. Древний дух соперничества еще раз всколыхнул человечество, заставив снова осознать собственное величие. «Андромеда? – говорили люди. – Это совсем неплохо для начала. Так же как когда-то Сириус. Но это всего лишь одна Галактика, и далеко не самая большая. А ведь только в нашей локальной группе их более пятидесяти…» И вот тогда к психологу явился один из его сотрудников.

– Шеф, появились какие-то флуктуации. – Психолог внимательно изучил полученные данные.

– Плохо дело, – покачал он головой, – очень плохо.

– Что произошло? – спросил Бартол, как только ему доложили новость.

– Энцефалограмма, – коротко ответил психолог.

– Чья?

– Джессера.

– И что с ней такое?

– Возможно, ничего. Но если вы помните наше пари, то на вашем месте я бы приготовил деньги.

– Вот из-за этого незначительного отклонения?

– Не бывает незначительных отклонений, когда речь идет о человеке, находящемся отсюда за триста тысяч световых лет, да еще намертво связанном с чужаком.

Отклонение в энцефалограмме Джессера не исчезло и на следующий день. Оно оставалось почти неизменным так долго, что стало казаться чем-то обычным и нормальным. А потом такие же в. точности отклонения появились в данных и с других кораблей. И каждый раз это происходило на третий год полета.

– Но они все же отличаются, – хмуро заметил психолог. – У остальных слабее. Энцефалограмма Джессера менялась столь незаметно, что изменения видны только в сравнении с показателями остальных пилотов.

Бартол что-то хмуро буркнул. Он все еще надеялся, что инстинкт самосохранения не позволит пилотам наделать глупостей.

Но в один прекрасный день энцефалограмма Джессера резко вернулась к норме.

– Это случилось, – прокомментировал психолог. – Внушение исчезло. Через пару лет с остальными произойдет то же самое.

– Внушение исчезло! – насмешливо воскликнул Бартол. – Ну и что с того? Это ничего не меняет! Он не может остановиться и выйти вон. Там пусто, понимаете, пусто! Ни звезд, ни черных дыр – взять энергию просто неоткуда, и если Джессер затормозит, то потом не сможет разогнаться снова. В конце концов, ведь он человек, а человек не станет затягивать, петлю на собственной шее.

– Чего только люди не делают, – прошептал про себя психолог.

Где-то там, в черной пустоте, в 350 тысячах световых лет от родной Галактики Джессер бросил последний взгляд на своего ненавистного компаньона. А потом с силой шмякнул его об стену.

19. ФИЛОСОФЫ

После основания Университета Аристотеля один за другим появилась в Содружестве целая плеяда блестящих философов. Анализируя это время, мы можем сказать, что в середине седьмого тысячелетия, а точнее, в период между 6400 и 6700 годами галактической эры, философия скинула с себя покров таинственности и превратилась из искусства в науку. Некоторые из замечательных трудов того времени до сих пор хранятся на астероидах Делуроса VI и в гигантской библиотеке на Делуросе VIII.

«Человек. История двенадцати тысячелетий»

Примерно около 6500 года галактической эры философия сделала очень нехарактерный для этой науки и, как оказалось впоследствии, гибельный поворот в своем развитии. Более точно начало упадка философии можно соотнести с концом научной деятельности Белор Териол – последней из великих мыслителей человечества.

«Происхождение и история разумных рас», т.9

– Прекрасно, – сказал Хиллиэр, – просто замечательно. – Он положил пухлую папку на стол и с важным видом откинулся в кресле. Его так и распирало от гордости.

– Как я вам и говорил, – довольно заметил Браннет. – Полагаю, нам следует незамедлительно предложить ему место на факультете, пока парня никто не перехватил. – Два других члена ученого совета согласно закивали головами.

– Прежде чем сделать официальный запрос, – продолжил Браннет, – я бы хотел, чтобы мы все письменно подтвердили свое единодушное мнение.

– Разумеется, – согласился Хиллиэр и тут же размашисто расписался на заготовленном заранее листе.

Остальные поспешили присоединиться к нему.

– Прекрасно, – улыбнулся Браннет. – Теперь все в порядке.