Рожденный в забвении

О боги! Я подался вперед, наплевав на запрещающий взгляд Юлианы. Ворон не хотел приближаться к огромной кошке, но я заставил его сделать несколько шагов к кромке берега, резко рванул поводья из рук Лихтора и развернул Ворона.

— Быстрее отсюда! — крикнула разбойница, направляясь в сторону двух широких стволов голубой сосны, выделяющейся на фоне ее зеленых собратьев. Стволы образовали незаметную со стороны ручья арку. Разбойница пролетела сквозь них и стремительно развернулась, ожидая остальных. Следом пронесся Кзар, потом Харм и Фриг, с лица последнего так и не сошла гримаса облегчения, после того, как на берегу ему повезло не пересечь неведомой опасной границы.

— Господин Марк! Как можно?! — воскликнул Лихтор оборачиваясь. — Мы даже не попытаемся?

На глазах паренька из Хинциков выступили слезы, когда он оглянулся на ужасающую сцену. Рысь как раз готовилась к прыжку на отверженного. Я даже не пытался смотреть на это, упрямо ведя лошадь бестолкового Лихтора к сосновой арке. Справа скакала Адель. Ее глаза, как обычно в минуту крайнего раздражения, превратились в два голубоватых ледяных кристалла, способных заморозить все вокруг.

— Они понятно! Но вы! Вы не бросили меня в пустошах… вы не позволи… — голос мальчишки оборвался в тот миг, когда раздался чудовищный человеческий вопль, исполненный невероятных страданий.

Я покосился на Лихтора и увидел, что тот смотрит во все глаза. Смелый, машинально отметил я, пролетая сосновую арку и втягивая следом лошадь мальчишки. Однажды мне довелось видеть, как медведь охотится на человека, как разрывает грудную клетку еще живого охотника. Ужасное зрелище… Последней арку прошла Адель.

Придержав Ворона, я остановился рядом с Юлианой. Лихтор повалился на влажную хвою. Его рвало. Бросив взгляд на скрывшийся уже из виду берег, я заметил еще какое-то движение. Рысь обгладывала добычу.

— Ты подверг всех нас опасности, — сплюнула Юлиана.

Лихтор даже не посмотрел на нее. Его замутненные глаза неотрывно следили за мной.

— Мы могли бы прогнать ее. Нас больше, — тихо произнес он.

Я спрыгнул на землю, машинально потрепав Ворона по загривку.

— Нельзя приближаться к отверженному, иначе мы сами стали такими как он, — произнесла разбойница.

— Если хочешь остаться, никто тебя не будет задерживать. Если едешь с нами, чтобы больше не повторял таких фокусов, иначе Марк пожалеет, что спас тебя от повелителей миражей, — холодно бросила Адель.

Лихтор расстроено посмотрел себе под ноги.

— Мы торопимся, — напомнил Кзар, презрительно посмотрев на паренька.

— Едим, — кивнула Юлиана, поворачиваясь в сторону незаметной тропы.

Парень нехотя забрался в седло и вновь поглядел на меня.

— Господин…

— Послушай, Лихтор. С чего ты решил, что я спасатель всех несчастных? А? Я не рыцарь какой-то, понял? То, что я сдуру полез тебя спасать, ничего не значит. Ты не в сказке участвуешь, понял? Это жизнь. А она жестока и несправедлива. Ты прав в том, что мы могли бы попытаться его спасти. Наши лошади могли испугаться и взбрыкнуть, мы могли бы стать такими же отверженными. И что? Спаси мы его. А ему нужно наше спасение? Ты спросил у него? А?

Больше я не собирался ничего произносить, пустив Ворона быстрее вдогонку за Кзаром и Юлианой.

— Я не понимаю… — послышалось за спиной.

— Неизвестно, что лучше смерть от клыков голодной рыси или бесконечное плутание в заколдованной чаще, — тихо пояснил Харм.

Кзар завязывал под горлом длинные тесемки плаща. Он бросил на меня любопытный взгляд и ухмыльнулся.

— Идеалистов только не хватало.

— Я дал ему слово, что он может идти с нами, — откликнулся я.

Кзар понимающе кивнул, а в глазах загорелся огонек искусителя.

— Обещания надо держать. Так нас учат мамы и папы, да? Но человек существо слабое, кому сейчас есть дело до обещаний? Главное выжить самому. Это невысказанная истина, то что есть правда. Так вот мне не понятно, почему ты все еще не отправил его назад в город, а зачем-то тянешь его за собой.

Хвойный лес темнел. Стремительно холодало. Из ноздрей Ворона валил пар. Мои пальцы, сжимающие поводья онемели.

— Знаете, господин колдун, я не помню своих родителей, поэтому никто не вбивал мне в голову подобные вещи. Но, к нашему обоюдному сожалению, вы правы. Если я пообещал, то не могу не исполнить. Моя слабость. Но не пообещай я, мы с Аделью не выбрались бы из Хинциков. Обстоятельства довлели над нами. А вот вы, господин Кзар? Вы колдуны, у вас свой кодекс чести. Насколько я знаю, он и вам не позволяет нарушать данные слова.

Кзар поморщился.

— Я сильный маг, и реальность не властна надо мной. Но, ты прав, Марк. Есть за мной подобная слабость, и, зная о ней, я уже очень давно не даю никаких обещаний. Вот только к соблюдению случайно брошенных на ветер слов меня принудит моя сущность, можешь называть это кодексом чести. А вот что принуждает к этому таких как ты, обычных людей, которым существовать на планете всего-то несколько десятков лет, пока шальная стрела не прервет их никчемную жизнь?