Розовый Дождь

Не то, чтобы эти два правила были какими-то приказами, навязанными Роланду женой, нет. Просто за долгие годы супружества они проникали в повседневную жизнь Роланда постепенно, исподволь, совершенно неосознанно, закрепляясь в строгую привычку. Такую же, как, например, ежедневная чистка зубов, умывание рук перед едой или «спасибо» и «здравствуйте», которые мы даже не помним порой, когда нам в первый, а то и во второй и третий раз просили сделать наши родители.

А потому Роланд тихо сидел рядом с феей, с закрытым прядями волос лицом, а та, в свою очередь, не торопилась ничего говорить и также тихо сидела рядом с ним — создавалось впечатление, что она, как и розовые крокодилы и когда-то летающие осьминоги, находилась в таком же полусонном состоянии.

Вдруг Роланду стало так жалко, так жалко все, что он видел вокруг — и пересохшее Розовое Озеро, и опавшие Цветы Забвение, и крокодилов, и осьминогов, и разрушенный песочный городок, и эту таинственно печальную фею, что он не выдержал — и зарыдал. Громко, по-детски, размазывая по лицу слезы и слюни, трясясь всем своим телом.

И тогда на его плечо мягко опустилась чья-то нежная рука.

— Кому из нас больше пристало плакать — тебе или мне, Роланд? — раздался еле слышный шепот, словно шебуршание осенних листьев от легкого порыва ветра.

От удивления Роланд перестал плакать и посмотрел на фею. А потом, внутренне дрожа от поразившей его сознание мысли, он протянул руку и отвел в сторону одну прядь длинных волос, мешавших увидеть лицо, и вскрикнул.

— Добро пожаловать на Остров Фей, Твое Величество, — прошептала фея и грустно улыбнулась. — Прости, что прием не соответствует твоему высокому сану…  — и в голосе послышалась горькая ирония.

Но Роланд не услышал этой иронии, настолько он был поражен тем, что увидел! Белое как полотно лицо с бледными, чуть синеватыми губами, как у утопленника, впавшие щеки, резко обнажившие скулы, некрасиво обозначившиеся морщинки у переносицы и уголков губ, но самое главное — мертвые стекляшки голубых глаз, как у детской куклы, а не живого существа, невидящие стекляшки глаз…

— Кто ты?! — воскликнул от ужаса Роланд и отпрянул в сторону. — Впрочем, не говори! Не хочу знать, не хочу, не хочу! — истерически закричал он. — Скажи только, что здесь происходит? Что случилось с Островом Фей, и как я тут вообще оказался? Может, все это всего лишь кошмарный сон? — в голосе Роланда прозвучала робкая нотка надежды.

— Удивительная ирония судьбы…  — отстраненно прозвучал шепот феи, которая медленно зачерпнула в свои ручки горсть песка и стала просеивать его через тонкие пальчики. — Круг замкнулся…  Он тоже споткнулся о мой замок из песка и разрушил его — и с этого началась моя подлинная жизнь, а теперь ты — полная его противоположность, его антипод — делаешь то же самое, знаменуя её конец…

— Конец? Конец чего?! — вскричал Роланд, но вместо ответа бледная фея тихо поднесла свой тонкий пальчик к губам, а потом раскрыла объятия и Роланд, сам не зная почему, вдруг оказался в них и крепко-крепко обнял фею.

— Ну, вот и чудно, ну вот и чудно…  — прошептала она. — Успокоился, да? — наконец, сказала она, отрывая Роланда от своей груди. — Бедный мой человечек! Ты даже не подозреваешь, как мне сейчас больно…  за тебя, за всех вас, бедных маленьких человечков, таких беззащитных, таких слабых, таких…  таких…  — в стеклянных глазах печальной феи затеплились искорки жизни, а её руки скрестились на груди так, как будто у феи на руках младенчик, которого она силится прижать к груди, укрыв от всех треволнений окружающей жизни.

И тут Роланд услышал, как из бледно-синеватых губ феи раздалось тихое пение. Прислушавшись, он услышал какие-то неразборчивые слова, но эти слова складывались в рифмы.

«Ба! Да это ж колыбельная! Обыкновенная детская колыбельная!» — догадался Роланд, разобрав с трудом рифму «спи — усни». — «Не безумна ли она?» — тут же подумал он.

Сердце Роланда защемило от жалости к ней. Он слегка обнял фею и привлек к себе и прошептал на ушко «Все будет хорошо! Все будет хорошо!» и погладил её по спутанным золотистым волосам.

— Нет, Роланд! — вдруг совершенно неожиданно раздался осмысленный голос феи. — Хорошо уже не будет, пока вы не найдете себе новую Премудрость! Премудрость, которая сможет спасти висящий над пропастью мир от почти неизбежной погибели…

Роланд подскочил как ужаленный и вытаращил глаза на сидящую фею.

— Ты…  ты…  вы…  вы…  — указывая дрожащим пальцем правой руки на неё, только и смог проговорить он.

— Приятно познакомиться, Роланд…  Мое имя Стелла…  Боюсь, оно мало что тебе скажет, но это лучше, чем ничего…  И я не безумна…  Просто мой разум время от времени погружается в грезы, в сумерки, он как бы засыпает…  Тьма растет, поглощает Целестию и это сказывается на мне, на всех нас, феях…  Мы слишком связаны с Целестией, если угодно, мы её мозг и нервы, такими нас сотворил Создатель, а потому болезнь Целестии — это наша болезнь, моя…  болезнь…