Розы в декабре

— Дядя Эдвард сказал, чтоб мы готовились ко сну и не читали при таком свете.

Электричества сегодня не будет. Я сделаю нам что-нибудь горячее. — Элизабет

принесла кастрюльку с молоком, поставила ее на широкую полку в камине, насыпала

по ложке шоколада в три чашки и бросила туда же немного имбиря. — Можно нам

доесть пышки или вы хотите съесть их за ужином? — спросила она с тайной

надеждой.

— Конечно ешьте, Элизабет. Их легко приготовить. Я сделаю еще. Перекусите и

потом идите чистить зубы.

Когда дети уходили из кухни, Элизабет обернулась: — Мисс Макдоналд, а нас вы уложите?

Фиона кивнула, чувствуя, как потеплело у нее на сердце. Когда она уложила

девочек и подоткнула одеяла, то не решилась поцеловать их, а Виктория

прошептала:

— Уильям просил передать вам, чтоб вы выключили у них свет. На самом деле, я

думаю, ему хочется, чтоб вы его тоже уложили, но он стесняется просить сам.

Только не говорите, что я сказала.

— Не скажу. Спокойной ночи, милые. — Она пошла в комнату мальчиков, поправила

толстое одеяло на Уильяме и спросила: — Тебе не холодно? Накрыть еще одним

одеялом?

— Да, — прошептал он и, счастливый, свернулся калачиком.

Фиона взяла одеяло из груды, лежащей на диване, и аккуратно накрыла его.

— Спокойной ночи, Уильям, сладких снов. — Она задула лампу, легко коснулась его

кудряшек и вышла.

Эдвард растапливал второй камин у противоположной стены. Фиона подошла к огню.

— Давно хотел выяснить, да все руки не доходили… Это действительно старинный

тип очага?

Фиона внимательно посмотрела.

— Да, он в точности похож на очаги в горной Шотландии. Видите, там есть крюк

вешать котелок или кастрюлю. В них лучше всего печь лепешки. У вас есть

специальная сковорода?

— Думаю, есть. Вон там все. — И Эдвард показал на нишу. — Это еще от моей

бабушки. У нас есть еще походная печка. Она в ней хлеб пекла. Это, конечно, занимало уйму времени, но такого хлеба я больше нигде не пробовал. Его пекли в

углях, засыпая форму доверху. Бабушка делала его для нас как деликатес.

— Для чего вы затопили? В комнате и так тепло.

— Просто чтоб светлее было. Я обычно не забываю заливать лампы, но движок

выдохся, — мне сказали, что он дважды отключался, пока я был в Квинстоне. Вот я

и решил, что двух каминов и одной лампы достаточно, чтобы читать.

Было еще рано, и все трое сидели в тепле и уюте и читали. В старинных креслах

было так удобно, несмотря на их допотопный вид. Фиона углубилась в историю

озера, но через час встрепенулась и подошла к старинному камину. Укрепив крюк в

нужном положении над углями, она достала сковороду, подвесила ее и смазала

маслом. Проверив, все ли в порядке, она принесла миску с приготовленным заранее

овсяным тестом.

Эдвард поднялся и подошел к очагу:

— Мисс Макдоналд, что это вам взбрело в голову в такое время?

— Ребятишки съели остатки лепешек, а я сказала им, что сделаю еще, да забыла, что тесто не поднимется, раз свет погас и электроплитка остыла. Если завтра мы

будем заниматься по расписанию, я смогу напечь чего-нибудь до вечернего чая.

Что означало мычание Эдварда, она не совсем поняла, но про себя усмехнулась.

Мужчины не любят, когда над ними берут верх. Он выколотил трубку в камин.

— Что вы делаете? Это же на угли попадет и продымит все лепешки.

— Простите, — с подозрительной поспешностью извинился он и стер пепел ботинком.

Достав из буфета три чашки и три блюдца, он расставил их на маленьком столике у

другого камина, затем принес еще банку с желе из красной смородины, кружок

сбитого масла и приготовил чай. Пока он доливал чайник, Фиона принесла к столу

целое блюдо румяных овсяных лепешек. На скамье лежала кипа газет, Эдвард был

явно человек обстоятельный. Он начал с самой старой по времени. Она глянула на

аккуратно сложенные газеты, глаза ее загорелись, когда она увидела одну

небольшую заметку. Она называлась: “Приехавшая англичанка выступает в защиту

хиппи”. У нее даже дыхание перехватило. Может, он не запомнил, до какого числа

дошел. Фиона взяла подушечку и накрыла газету. Позже она возьмет и сожжет ее. И

она стала разливать чай. Эдвард съел почти все лепешки, потом взял сверху

газету и принялся читать. Фиона вздохнула с облегчением: он явно не заметил

пропажи.

Через какое-то время Эдвард отвез мисс Трудингтон в спальню и вернулся на

кухню. Фиона мыла посуду. Он снял скатерть. Все было совсем по-домашнему.

— Все гораздо лучше, чем я думал, — произнес Эдвард, накрывая стол к завтраку.

— Здесь вы предстаете в лучшем свете, чем в Эдинбурге, мисс Макдоналд. Я так и

думал.

Фиона молча положила последнюю домытую ложку и вышла из кухни, сжав кулаки и не

пожелав хозяину доброй ночи.

После обильного снегопада ударили морозы; вершины холмов сверкали, словно

окутанные алмазной пылью. Временами выпадал туман, а за ним крепкий мороз, и

тогда изморозь покрывала каждую веточку, каждую паутинку, и все это сверкало в

прозрачном воздухе серебряной вязью. Даже забор из колючей проволоки

превращался в драгоценное ювелирное украшение, а сосны и лиственницы в

заколдованные деревья в заколдованном мире.

Мужчины все время были на ногах, целыми днями перегоняя отару с одного склона