Розы в декабре

любые трудности, лишь бы удержать его от городских соблазнов. Она проявила себя

с лучшей стороны, когда Роберт убил себя. — При этих словах на его лице

появилось странное выражение.

— Ну, так вы не против, чтобы я взяла Тиаки хотя бы на утренние занятия?

Его холодные серые глаза сейчас смотрели на нее если не дружественно, то без

обычной настороженности.

— А вы уверены, что он не будет мешать?

— Я умею налаживать дисциплину в классе, мистер Кэмпбелл, — немного нетерпеливо

откликнулась она.

— Я верю вам. Насчет умения налаживать дисциплину вы большой специалист, мисс

Макдоналд. Уильям сказал мне вчера, что по этой части вы железная леди, круче

старушки Труди.

— А вы как думали. Детей надо держать в ежовых рукавицах. Благодарю вас, мистер

Кэмпбелл. — Она вернулась за Тиаки.

Незадолго перед обедом Фиона пришла на кухню: — Эмери, не кажется тебе, что лучше нам обедать прямо здесь?

Эмери внимательно посмотрела на нее:

— Конечно лучше, но…

— Ага, опять мистер Кэмпбелл, ты об этом?

— Да нет, я не о том. Просто подумала, что в столовой больше солнца. Эдвард

возражать не будет. Раньше всегда обедали на кухне, но второй миссис Кэмпбелл

это было не по душе. — Эмери смущенно замолчала. — Видите, Тамати тоже приходит

за едой, на два дома я не успеваю. А ей это не нравилось. — Молодая маорийка

смотрела на Фиону простодушно, не стесняясь ее. — Она говорила, что ее и так

угораздило быть мачехой четверых маленьких полумаори и она не хочет сидеть за

одним столом с работником- маори. — Эмери помолчала и закончила: — Бедный

Роберт, он вынужден был уступить ей, чтобы сохранить мир. Эдвард бы этого не

потерпел.

— А Труди?

— Труди? Нет, она ничего против не имела. Она добрая, это она выглядит такой

суровой и чопорной.

— А я-то думала, — искренне заметила Фиона, — что второй миссис Кэмпбелл здесь

жилось нелегко, ведь ей приходилось соревноваться с Ранги, но если она и

вправду такая, то я от души рада, что ее здесь нет.

Они понимающе переглянулись.

Когда Эдвард явился на кухню по зову колокола, стол стоял у углового окна, где

было больше солнца, а кухню наполняло тепло от огромной печки.

— Вот это по мне, — только и сказал он. — Кстати, я распорядился устроить

сегодня днем катание на санках. Вы не будете против, мисс Макдоналд? Снег в

этом году преотличный, такого давненько не выпадало — почти до самого озера. Я

обещаю, что дети сделают уроки потом. Я должен был бы спросить сначала вас, но

я по дороге заглянул в классную. К тому же к трем будет очень холодно — ветер

задул с горы Аспайринг.

— Звучит убедительно, — кивнула Фиона. — Можем мы позаниматься пару часов после

санок, а чай сделать чуть позже.

Эдвард сел за стол.

— Эмери, можно Тиаки пойдет? Мы его закутаем. И у тебя будет целый день. Том

идет с нами.

— У меня новые валенки, — торжественно сообщил Тиаки, — и эмблема на

шотландской шапочке.

— Да ты у нас истинный Кэмпбелл, Тиаки, — засмеялся Эдвард.

Это было развлечение так развлечение. Они вывезли из сарая пять тобогганов.

— Поехали на Фионину горку, ладно? — возбужденно попросила Виктория. — Мне там

нравится больше всего.

— На мою горку? — удивилась Фиона.

— Это горка не Фионы Макдоналд, а Фионы Кэмпбелл, моей бабушки. Первой женщины, поселившейся здесь. На этой горке она сражалась с тоской по родине и стремилась

избавиться от досады на мужа, решившего осесть здесь.

— Ей не нравилась эта оторванность от мира?

— Нет, она боялась воды. Она родилась и выросла в городе. Для женщины это были

тяжелые времена, но она сдюжила. Она даже один раз переплыла озеро на плоту.

Они водрузили на него новую печку, и, разрази меня гром, ей пришлось готовить

на ней обед, пока они плыли. Но от водобоязни это ее излечило.

Фиона вдруг поняла, что самая драматическая страница истории этого края

написана слезами и страданиями женщин.

Когда они забрались на гору и приготовились съезжать вниз на санях, рука

Джеймса в вязаной варежке очутилась в руке Фионы.

— Я хочу ехать на санях с вами. Я всегда катался с мамой.

Фиона с изумлением уставилась на Джеймса. Ему же всего шесть! Как может ребенок

помнить себя в три годика? Но Эдвард поспешно заверил его: — Разумеется, старина, ездил. Вики поедет с Тиаки, Билл может ехать с Томом, а

я — с Элизабет.

Это был замечательный спуск. Потом Фиона вспоминала, что отдалась ему целиком

и, может, впервые за все это время не думала об Иане и Матти. Не то что она о

них так уж все время думала, но чем больше она пыталась вытеснить их из своего

сознания, тем глубже, на самое дно души, залегала эта мысль.

После спуска дети с помощью Тамати лепили снеговика. Эдвард подошел к Фионе: — На самом деле Джеймс ничего о матери не помнит, но мы все стараемся внушить

ему образ матери, чтобы он тоже мог участвовать в наших разговорах.

Фионе вдруг стало грустно, что с Эдвардом все так неудачно вышло с самого

начала. Он был и жесток, и критически настроен, это правда, но было в нем

немало такого, что вызывало восхищение. В чем-то он был ужасно похож на

Элизабет.

Пора было возвращаться. Они сдали Тиаки с рук на руки матери, выглядевшей