Рубин из короны Витовта

– А рядом с паном Вацлавом кто?

– Дедушка говорил, что это Комтур Отто фон Кирхгейм. По семейному преданию, он спас пану Вацлаву жизнь, – пани Карличек мечтательно усмехнулась. – Правда, какое удивительное имя – Комтур…

Минхель и Гашке быстро переглянулись. Им обоим было отлично известно, что комтур это не имя, а чин командира рыцарского отряда…

Глава шестая. Съезд монархов

Юный князь московский Василько скакал напрямик, не выбирая дороги. Его буланый конь, прижав уши, шёл намётом, словно пытаясь догнать стаю уток, которая только что снялась с недалёкого водоёма и теперь, громко хлопая множеством крыльев, старалась подняться как можно выше. Вьюнош был в восторге. Его любимый кречет Булат так ловко ударил на лету селезня, что от сбитой на землю птицы в воздухе осталось только облачко выдранных перьев, медленно опускавшееся вниз.

Князь резко натянул повод, но разгорячённый конь послушался не сразу и остановил свой бешеный скок лишь на опушке небольшой дубравы. Только тут несколько отставшая ловитва догнала князя, и младший сокольник, услыхав, как где-то рядом звонит колокольчик, подвязанный к хвосту кречета, размахивая вабилом[117], поскакал на звук.

Два вальяжных боярина (один поседевший, в летах, второй помоложе), что по наказу матушки княгини постоянно сопровождали князя и которые даже на охоте не снимали своих горлатных[118] шапок, подъехали последними. И едва они остановили коней рядом с Васильком, как отрок и потянулся к сивобородому:

– Дядька Иван! Ты видел, как мой Булат ударил? Взлетел и в миг!..

Впечатления переполняли князя, и он спешил поделиться ими, глотая окончания слов и дёргая боярина за опашень[119]. Понимая вьюноша, старый дядька снисходительно усмехнулся и собрался уже что-то сказать, но тут из-за деревьев выехал младший сокольник, который возвращался, держа на руке Булата. Белокрапчатый кречет дивно смотрелся на красной рукавице, с которой свисал привязанный к птичьей лапе тонкий ремешок – «должик». Князь хотел было погладить Булата, но тот угрожающе крутанул клювом, и отрок мгновенно отдёрнул руку, а сокольник, спохватившись, натянул на голову возбуждённой птицы закрывавший глаза бархатный «клобучок».

Следя за этим, старый боярин осуждающе посмотрел на отрока, однако в тот же момент молодой боярин, которого, видимо, тоже захватила охота, неожиданно показал в сторону другого водоёма, который был чуть дальше, чем полёт стрелы.

– Смотрите!.. Утки туда садятся!

И правда, с опушки было хорошо видно, как недавно поднятая стая, сделав огромный полукруг, садилась на воду. Едва услышав это, князь Василько глянул в том направлении, рванул повод, гикнул и погнал коня прямиком. А следом, без задержки, поскакала и челядь.

Видя такую чрезмерную горячность, дядька Иван сокрушённо покачал головой и, в свою очередь трогаясь с места, заметил:

– Зелёный ещё вьюнош наш князенька… Ах, зелёный…

– Ничего, будем уповать, скоро войдёт в пору, – успокоил старого молодой боярин и, подхлестнув своего коня, поехал с дядькой Иваном стремя в стремя.

– Скорей бы… – косо глянув на молодого, вздохнул старый.

Не торопясь к водоёму, где снова началась охота, оба боярина заговорили между собой, и молодой сказал:

– Положение наше не ахти… С одной стороны – хан Эдигей, а с другой – сам Витовт… И княжество наше с Литвой не сравнять. Вон, что до Тверского, что до Рязанского порубежья о дву конь[120] за день доскакать можно. А ну как великий князь Литовский за поражение на Ворскле поквитаться захочет? К тому же, абы не твоё умение, боярин, ещё неизвестно, кому бы хан Эдигей ярлык на княжение выдал. Или нашему Васильку, или Юрию, который тоже домогался Улуса Московского…

Дядька Иван пожевал кончик своего седого уса и снова вздохнул:

– Твоя правда, боярин… Только ты припомни, как год тому сам Витовт вмешался в это дело…

– А что тут вспоминать? – загорячился молодой. – Князь Витовт нашему Васильку не кто-нибудь, а родной дед, так что обидеть внука не даст.

– Вот и я вроде как про то, – согласился старый. – Того и гляди, присоединят нас к Литве…

Заявив так, старый боярин оборвал разговор и, дав коню шпоры, поскакал к озеру. Однако на берег бояре выехали уже после того, как поднятая с воды стая улетела прочь, а сокольники подвешивали добытых уток на ремешки. Заметив дядьку Ивана, который остановил коня у самой воды, всё ещё возбуждённый Василько крикнул:

– Хватит уток гонять!.. Теперь поехали на зайцев!

За зайцами надо было ехать на поросшую кустами пустошь, и, поскольку, чтоб добраться туда, требовалось время, старый дядька попытался урезонить отрока:

– А может, хватит уже, княже? Вечереет…