Рудольф Нуреев. Неистовый гений

Вызывающее поведение, основанное на неприятии других людей, у Нуреева, как ни странно, уравновешивалось странной потребностью в чьем-то присутствии. Лучшей компанией для него всегда были танцовщики. В Парижской опере «он ждал только одного – чтобы танцовщики его любили, подходили к нему, расспрашивали… Но он наводил на них страх, люди с трудом могли его понимать, выносить его непредсказуемый и мрачный характер», – свидетельствует Николь Гонзалес²¹.

Был ли счастлив Рудольф в своих турне «Нуреев и Друзья»? Турне – это особенный момент в жизни артиста. Все подчинено вечернему спектаклю, артисты бок о бок проводят двадцать четыре часа в сутки… Обстановка вполне благоприятная для излияния чувств. По всем признакам Рудольф наконец-то создал свою маленькую семью. Группа артистов (не более десяти человек), набранных им самим, артистов, которым он в самом деле хотел подарить свою дружбу.

Очень любознательный, Нуреев не довольствовался только лишь присутствием этих счастливчиков. Он постоянно увлекал их в свои внебалетные приключения. «Он мог сделать огромный крюк, чтобы посмотреть какую-нибудь церковь, или музей, или город, – вспоминала Мари-Кристин Муи. – Для него это был своеобразный способ не остаться одному. Посещение музея было предлогом, чтобы побудить нас остаться с ним»²². Иногда расписание поджимало. «Сколько раз Рудольф добивался, чтобы музей или церковь открыли для него ночью, после спектакля!» – говорила Элизабет Платель²³. Луиджи Пиньотти не может забыть марафонского забега в Италии, полностью спланированного Рудольфом: «Завтрак в Риме, обед во Флоренции, ужин в Венеции… Шарль Жюд без сил спал прямо в машине. А Рудольф ликовал»²⁴

.

Новым танцовщикам, имевшим горячее желание работать, Нуреев готов был многое дать от себя. Поставить свое имя в афише с молодыми, никому не известными артистами – на это немногие решались. Такая практика принятия в свой круг молодых была показателем не только великодушия Нуреева, но и умения угадать звезд завтрашнего дня. И все же в чем-то Рудольф лукавил. Для него важно было доминировать над юным поколением, к которому он относился очень ревностно. Как об этом сказал Ги Варейлес, танцовщик Парижской оперы, в то время представитель профсоюза, настроенный к Нурееву враждебно: «Руди любил сильные личности, но надо было, чтобы они чувствовали себя приниженными, чтобы он мог лепить их по своему усмотрению»²⁵.

Властелин по натуре, Нуреев оставался таким по отношению к другим всю свою жизнь. Но, вероятно, была одна личность, которую он не мог обуздать, – он сам. Хорошее название для будущего исследователя – «Нуреев и его демоны»!

В октябре 1987 года Рудольф танцевал «Весну в Аппалачах» Марты Грэхем на гала-концерте в пользу американской балетной труппы. Тогда он делил сцену с Михаилом Барышниковым, своим вечным соперником. Затем был устроен ужин в шикарном отеле на Манхэттене. Были приглашены все спонсоры этого вечера, которые могли наслаждаться обществом звезд. Рудольф должен был сидеть напротив Марты Грэхем. Это его устраивало, он питал к ней огромное уважение и даже собирался показать один из ее спектаклей на сцене Парижской оперы. Но Марта, поскольку он не обратился к ней ни с единым словом, решила пересесть, чтобы поболтать с более общительными гостями. Увидев, что Марта покинула свое место, Рудольф впал в ярость. Выскочив с криками из-за стола, он ушел из отеля. На этом его отношения с Мартой прервались. Она умерла через четыре года, так и не предоставив Опере даже небольшую свою постановку. В тот вечер Нуреев мог пенять лишь на своих демонов. Тех самых, что помешали ему держать нервы в узде.

Очень часто агрессивность Нуреева била через край и принимала совсем уж неприемлемые формы. Самым ярким примером служит пощечина, которую он дал однажды знаменитому Мишелю Рено, преподавателю балетной труппы²⁶

. Это случилось в июле 1984 года. Нуреев, назначенный руководителем балетной трупы в сентябре 1983 года, брал у Мишеля уроки. Однажды Мишель предложил ему, помимо прочих упражнений у перекладины, сделать дегаже (отвод ноги) со ступней flex (пальцы ног кверху, а не вниз, к полу, как требует классическая традиция). Нуреев, привычный к большему классицизму, авторитарно заявил: «Это не танец! Это гимнастика!» Мишель не прислушался, полагая, что хозяин на уроке он сам. Нуреев разозлился, что с ним не посчитались, отошел от перекладины, приблизился к Мишелю и ударил его по лицу.

Шок!

Прекращение занятия!

Рентгеновский снимок показал небольшое повреждение челюсти. Рено подал иск на возмещение морального ущерба, а кордебалет обратился с требованием отстранить Нуреева от должности. Был судебный процесс, и импульсивный Нуреев его проиграл. Ему присудили штраф – шестьдесят тысяч франков в пользу потерпевшего. По иронии судьбы через год Мишель Рено передал эту сумму Школе танца, возглавляемой Клод Бесси, с которой у Нуреева было вечное противостояние.