Рукав Персея

– Нет! Исключено, что мне всё кажется! – снова громогласно объявил усатый охранник, всё повышая голос. – Я не сумасшедший! Я ждал этого момента всю свою жизнь! Наступил мой час! Я исполню своё предназначение!

Лихорадочно шаря взглядом по помещению, охранник мялся, балансируя на невидимой грани, затем закричал что есть мочи:

– Я иду!

И, подобно мифическому герою, шагающему в логово чудовища, он ринулся навстречу неизвестному, грубо распихивая и опрокидывая мебель, чтобы убедиться, что под ней никого нет. Он сдёрнул простыню с большого экспоната, под которой обнаружилась бронзовая статуя древнего идола высотой под самый потолок. У него были человеческое тело и голова птицы. Загнутый клюв идола был приоткрыт, а зловещие глаза сужены.

Услышав приближение охранника, Иван на четвереньках пополз под столом вперёд, при этом его колени, соприкасаясь с паркетом, издавали мягкий стук.

– Ага! – возликовал охранник и бешено расхохотался. – Испугался?

Да уж, здесь точно занервничаешь. Кто взял этого шизофреника на работу?

Охранник сделал два выстрела в направлении, с которого доносился звук, и два громких хлопка разорвали воздух. Иван пополз быстрее, уже не заботясь о том, слышно его или нет.

– Выходи! Я приказываю тебе именем Российской Федерации!

Сбоку от себя Иван увидел ящик, заполненный деревянными ножками от стульев. Иван лёг на живот и перекатился по полу до него. Он встал на корточки и вытащил из ящика одну из ножек. Она была увесистой и приятно легла в ладонь. Пока охранник шумел раздвигаемой мебелью, Иван крадучись сделал крюк назад, обходя своего преследователя стороной. Высокие шкафы скрывали его манёвр, так что он сумел незаметно зайти неприятелю в тыл. Охранник как раз выпрямлялся после наклона вниз, который он совершил, чтобы посмотреть, есть ли кто под длинным столом, когда Иван огрел его ножкой от стула по затылку. Мужчина обмяк и свалился на пол без сознания. Иван потянулся к его травматическому пистолету, но его рука застыла на половине пути, потому что раздался голос Михаила: «Ничего у него не бери. Проверь, жив ли он».

Иван дотронулся до груди мужчины и сквозь его светло-синюю рубашку почувствовал, как бьётся его сердце.

«Он живой», – прошептал Иван.

«Продолжай свою работу», – Михаил говорил спокойно, словно ничего особенного не случилось.

Иван бросил своё орудие и вернулся к тому месту, до которого дополз под столом. Теперь он ступал прямо, не скрываясь. Когда длинный стол, вдоль которого он шёл, закончился, за ним выросла громада ещё одного старинного шкафа. Огибая препятствия по узким полоскам свободного пространства, на которые можно было опустить ногу, Иван, где боком, а где ползком, добрался до выхода из кладовой. Надо сказать, что без появления охранника, включившего свет, это бы заняло значительно больше времени, так что нет худа без добра.

Выйдя из кладовой, Иван попал на лестницу, по которой поднялся на верхний этаж. Двери, ведущие в его помещения, были закрыты. Рядом находилось окно во внутренний двор. Иван открыл его и через него вылез наружу, где встал на парапет. Это был всего-навсего второй этаж, но упасть отсюда всё равно было бы чревато серьёзными травмами, поэтому Иван осторожно двинулся вбок по парапету, пока не встретился с выступающим скатом крыши, на который он забрался, ухватившись за стальной снегозадержатель, расположенный на его краю, и подтянувшись всем телом вверх. Скат был достаточно пологим, и Ивану удалось по нему подняться на самую вершину крыши, по коньку которой он, балансируя подобно акробату на висячем канате, возвратился к главному корпусу, который до этого покинул по галерее на цокольном этаже.

На первый взгляд его перемещения вперёд-назад могли показаться бессмысленными, но Михаил вёл его по заранее продуманному маршруту. Попасть на верхний этаж главного корпуса через его нижние этажи было невозможно без ключей, а они были заперты в металлическом ящике в комнате наблюдения. Ключ же от самого ящика на ночь забирал один из смотрителей, так что единственным способом попасть на верх главного корпуса оставалось проникновение через крышу.

Разница в этажности между главным корпусом и флигелем создавала очередную трудность. Крыша главного корпуса находилась на пять метров выше крыши флигеля, зато она была плоской. Прислонившись к стене, Иван достал из заплечного мешка верёвку с крюком на её конце. Размахивая им по увеличивающейся амплитуде, Иван забросил его на крышу главного корпуса и мягко потянул вниз, пока крюк не зацепился за ограждение с края кровли. Удостоверившись в том, что приспособление закрепилось в своём положении прочно, Иван схватился за верёвку руками и полез по ней наверх. Если бы кто-нибудь, проходящий по улице мимо музея в этот момент, поднял взгляд, то стал был свидетелем того, как чёрная фигура Ивана карабкается на крышу центрального здания. К счастью, редкие прохожие, занятые своими мыслями, не поднимали голову, и никто не заметил, как взобрался Иван.