Рукопись Ченселора

– Я говорю из автомата. По вполне понятным причинам мне не хотелось звонить вам раньше. Я очень долго размышлял… Вы ожидали от нее такого поступка?

– Нет, не ожидал. Но ее можно понять. Вероятно, этот путь показался ей единственно доступным.

– Для нас это лишь ненужное осложнение. Теперь ее непременно будут искать: одни – чтобы прикончить, другие – чтобы заставить дать показания. Да поможет ей бог, если ее найдут!

Питер задумался на мгновение.

– Она не сделала бы столь опрометчивого шага, если бы не была уверена, что ее не найдут. В письме она говорила правду: она давно хотела скрыться.

– Значит, она сознательно шла на риск. Я кое-что знаю о подобных случаях. Слишком часто они заканчиваются смертельным исходом – от судьбы не уйдешь. Но это ее проблема, у нас и своих хватает.

– Ваше сочувствие трогательно. Вам удалось связаться с Вараком?

– Я послал ему срочный вызов. Он непременно отзовется. Он знает свое дело.

– А до тех пор?

– Оставайтесь в отеле. Позже мы переведем вас в другое место. Варак решит куда.

– Это я знаю и без него, – зло бросил Питер: ему не нравилось, что О’Брайен обращается с ними как с беспомощными. – В мой дом в Пенсильвании. Мы поедем туда, вы только…

– Нет! – решительно запротестовал агент ФБР. – Пока вам нельзя появляться ни в пенсильванском доме, ни в нью-йоркской квартире. Слушайте меня. Я хочу, чтобы вы остались живы, Ченселор. Вы мне очень нужны.

Слова агента напомнили Питеру о недавних выстрелах и возымели должное действие.

– Хорошо, мы будем сидеть в отеле и ждать.

– Кто-нибудь в Нью-Йорке или в Пенсильвании знает, где вы?

– Точно – нет. Известно только, что я в Вашингтоне.

– А ваши друзья знают, где вас можно найти?

– Да, они могут искать меня в этом отеле. Я частенько здесь останавливаюсь.

– В этом отеле вы уже не проживаете, – сообщил О’Брайен. – Выехали вчера вечером. Управляющий дал на этот счет регистратуре четкие указания.

Новость ошеломила Ченселора. Сам факт, что это оказалось так легко устроить, и то, что, по мнению агента, это было необходимо, вынудили Питера сделать непроизвольное глотательное движение. Но вдруг он вспомнил:

– Я же звонил в сервис. Называл свою фамилию и номер люкса. Кроме того, я подписывал счет.

– Черт побери! – взорвался агент. – Этого-то я не учел.

– Рад, что и вы ошибаетесь.

– Хотя надо бы ошибаться поменьше. Варак бы такой ошибки не совершил. Ну, ничего, мы исправимся. Нам нужно всего несколько часов. Просто вы хотите оставаться инкогнито.

– Как же меня зовут?

– Питерс. Чарльз Питерс. Неоригинально, но это не имеет значения. Звонить буду только я. А теперь как можно быстрее свяжитесь с Нью-Йорком, с кем-нибудь, кто знает, что вы в Вашингтоне. Скажите, что мисс Макэндрю и вы решили отдохнуть пару дней и собираетесь отправиться на машине по Виргинии, через Фредериксберг на Шенандоа. Поняли?

– Понял, но зачем все это, зачем?

– Отелей и мотелей, в которых вы могли бы остановиться, немного. Я хочу посмотреть, кто там объявится.

Ченселор почувствовал, как у него засосало под ложечкой. На какой-то миг он даже лишился дара речи, а затем прошептал:

– Что вы говорите? Неужели вы считаете, что Тони Морган или Джош Харрис участвуют в этом? Если так, то вы просто спятили.

– Я уже рассказывал вам, – ответил О’Брайен, – что ночью все время размышлял. Все, что случилось с вами, случилось из-за книги, которую вы пишете. О большинстве мест, где вы были, не о всех, а о большинстве, этим людям стало известно из вашей рукописи.

– Я и слушать вас не хочу. Они мои друзья.

– У них могло не оказаться выбора, – сказал агент. – Я знаю методы вербовки лучше вас. И потом, я вовсе не утверждаю, что они в этом участвуют, а лишь предполагаю, что их могли принудить. Видимо, проще сказать: не верьте никому. По крайней мере, пока мы не узнаем больше. – О’Брайен понизил тон: – Не верьте даже мне. Я готов к испытаниям, как мне кажется, но меня ведь еще никто не испытывал. Могу только дать слово, что буду держаться до последнего. В общем, не будем терять связь.

Агент резко оборвал разговор, будто ему была дорога каждая секунда. Тот факт, что он сомневался даже в самом себе, был примечателен. Он был человеком неробким, но, очевидно, его здорово напугали. И теперь он признавался в этом страхе самому себе, о чем Ченселору знать было не обязательно.

Питер принялся за завтрак. Смутно сознавая, что ест, он проглотил сок, яйца, бекон и поджаренный хлеб. Его мысли были заняты сообщением О’Брайена. «Видимо, проще сказать: не верьте никому…» Все происходящее опять казалось Питеру нереальным. Слишком много таинственности и давно изжитых мелодраматических эффектов, чтобы убедить себя в обратном. Все события Ченселор воспринимал как противоестественные, надуманные, даже фантастические.

Его взор невольно скользнул мимо кофейника к блокноту, лежавшему на столе.

Он поднялся со стула с чашкой кофе в руке и сел на диван. Открыл блокнот, уставился на запись, сделанную вчера, до того, как опять началось это безумие. Безумие, которое привело его к Куину О’Брайену.