Рукопись Ченселора

– А вдруг этот пятый убьет вас?.. – Ченселор посмотрел на О’Брайена – тот спокойно выдержал его взгляд. Значит, говорил правду. – Теперь о Рамиресе, – продолжал агент. – Припомните все, о чем он вам рассказывал. Как держался при этом? Какое отношение имел к Макэндрю, к Часону? Как вы узнали об этом? Зачем ездили к Рамиресу?

– Причиной послужило то, что я увидел на Арлингтонском кладбище, и то, о чем рассказал мне Варак. Я сопоставил эти впечатления, и меня осенила догадка.

Кроме того, эта догадка соответствовала тому, о чем я, возможно, уже писал. В общем, мне казалось, что я прав. Так оно и получилось…

Ченселору потребовалось меньше десяти минут, чтобы обо всем рассказать агенту. При этом он заметил, что Куин О’Брайен что-то отмечал для себя, точно так же, как ночью в Вашингтоне, когда Питер приходил к нему.

– Оставим Рамиреса и вернемся на минутку к Вараку. Он построил свои рассуждения, вероятно, таким образом: один из четверых, бесспорно, связан с событиями под Часоном, потому что источником информации, ставшей достоянием гласности, мог быть только один из них. Правильно?

– Правильно. Варак работал на них и сам передал им эту информацию.

– И сообщил, что разговор велся на неизвестном ему языке.

– Он, очевидно, знал несколько языков.

– Шесть или семь, – подтвердил О’Брайен.

– Варак хотел сказать, что те, кто схватил его около дома на 35-й улице, были уверены, что он не поймет, о чем они говорят. Следовательно, они знали его. По крайней мере, один из этих четверых…

– Еще одно звено… Кроме того, он мог установить, к какой группе принадлежал язык.

– Он не сказал. Сказал лишь, что название «Часон» повторялось не раз, причем с каким-то фанатизмом.

– Возможно, он имел в виду, что Часон стал своего рода культом?

– Культом?

– Вернемся к Рамиресу. Он признал, что резня под Часоном произошла по вине командования?

– Да.

– Но он ведь сказал, что события под Часоном расследовал генеральный инспектор, что причиной тяжелых потерь была признана внезапность действий противника, его численное превосходство и превосходство в огневой мощи.

– Он лгал.

– О том, что было расследование? Сомневаюсь… – О’Брайен встал и налил себе еще кофе.

– Значит, о выводах, – предположил Питер.

– И в этом я сомневаюсь. Вы легко могли бы все проверить.

– Так что же вас настораживает?

– Его непоследовательность. Я ведь юрист. – Агент поставил кофейник на плиту и возвратился к столу. – Рамирес рассказал вам о расследовании не колеблясь, потому что был уверен: если вы станете проверять сказанное им, то согласитесь с его выводами. И вдруг он поменял линию поведения. Он засомневался в том, что вы согласитесь с этими выводами. Это вызвало у него беспокойство, и он посоветовал вам оставить это дело. Видимо, вы чем-то напугали его.

– Я обвинил его во лжи, сказал, что события под Часоном – дело темное…

– Почему события под Часоном – дело темное, вы, конечно, не уточнили, поскольку вам это неизвестно. В свое время из-за подобных обвинений и вынужден был вмешаться генеральный инспектор. Но Рамирес не побоялся об этом сообщить. Значит, дело в чем-то другом. Думайте, Ченселор, думайте…

Питер постарался сосредоточиться:

– Я сказал ему, что он ненавидел Макэндрю, что от меня не ускользнуло, как он напрягся при упоминании о Часоне, что те ужасные события связаны с отставкой Макэндрю, с пробелом в его послужном списке, с пропавшими досье Гувера, что он лжет и увиливает от ответа и что он вступил в сговор с другими, потому что все они смертельно боялись…

– Как бы тайна Часона не раскрылась, – добавил Куин О’Брайен. – Теперь вернемся назад. Что конкретно вы сказали о Часоне?

– Что события под Часоном тесно связаны с Макэндрю… В отставку он подал потому, что собирался раскрыть его тайну… Соответствующая информация содержится в пропавших досье… И по этой же причине, видимо, был убит.

– Это все? Больше вы ничего не говорили?

– Ей-богу, я пытаюсь припомнить…

– Успокойтесь, – взял Питера за руку агент, – иногда самое важное доказательство лежит на поверхности, а мы его не видим. Мы так старательно роемся в мелочах, что не замечаем главного.

Слова… Как часто они решают все! Они пробуждают мысль, вызывают в памяти тот или иной образ… И вот уже Питер вспоминает глаза бригадного генерала, загнанного в угол, пусть на мгновение, но потерявшего самообладание, и шепот умирающего Варака: «Не о нем, а о ней. Он только приманка…» Питер взглянул на широкую раздвижную перегородку, на дверь, за которой спала Элисон, и повернулся к О’Брайену:

– Да, конечно. Так оно и есть…

– О чем вы?

– О жене Макэндрю.

Глава 31

Старший агент Кэррол Куин О’Брайен согласился оставить их вдвоем. Он понимал, что предстоящий разговор будет сугубо личным. Кроме того, у него были дела: он торопился навести справки о четырех известных в стране деятелях и о трагических событиях, происшедших на далеких холмах Кореи более двух десятилетий назад. Чтобы проникнуть в тайну Часона, нужно было действовать решительно.