Рукописи горят или садись и пиши

Е. А. Свои тексты я вычитываю довольно тщательно, насколько получается. В основном это касается орфографических ошибок, опечаток и т.д. По порядку:

заканчиваю рассказ, несколько дней он лежит, я его не трогаю, если не горит. Потом на свежую голову читаю сам, поправляю, что нашёл. Даю читать кому-то из знакомых. Выслушиваю все их замечания и решаю для себя, принимать их или нет. Тут я хозяин текста и всё зависит только от меня. Потом читаю ещё несколько раз. Вот, собственно, и всё. На бумаге не пишу никогда, отвык. Только на ноутбуке. Ну, мне так проще, тут надо подстраиваться под себя. Что касается рассказов, чаще всего вычитываю уже готовый вариант. Если вдруг в процессе написания мелькнёт мысль, что нужно что-то исправить, делаю это сразу.

По отношению к повестям или романам подход в принципе тот же, но тут надо разбивать работу на части. По главам, страницам и т.д. Иначе запутаюсь, устану и обязательно что-то пропущу. Ещё хочу сказать, что я сразу стараюсь писать так, чтобы впоследствии было как можно меньше правок. Ещё ни разу не было такого, чтобы я полностью переписывал рассказ целиком или даже какие-то значительные куски текста. Если произведение не идёт совсем, то я его оставляю на время, переключаюсь на другое. Тут важно знать, что излишняя редактура тоже может навредить. Убить первоначальную задумку, которая была неплохой, если я всё же начал писать. Если рассказ совсем неудачный, то я всё равно не удаляю его. Как уже говорил, идеи из него можно использовать в чём-то другом, новом.

Олдос Хаксли в предисловии к новому изданию «Дивного нового мира» писал, что, мол, сейчас, через много лет, он понимает, что эту книгу стоило бы писать по-другому. Корректировать и редактировать, переписывать заново некоторые части. Но в то же время он понимает, что это была бы уже совсем другая книга.

Ещё сейчас я ловлю себя на мысли, что разучился писать коротко. Я многословен и зачастую избыточен. Как следствие, при редактуре я стараюсь отсекать всё лишнее, «высушивать» текст. Но без фанатизма, иначе художественное произведение превращается в сценарий. Герой пошёл, взял, сел, посмотрел, сказал, и больше ничего. Во всём должна быть мера.