Руны огненных птиц

Чувствовал он себя гораздо лучше, чем ночью. Правда, очень хотелось есть. И потрогать рану на голове, но руки были связаны. Ноги были свободны, точно Бард и его воин решили, что Ситрик не сможет от них сбежать.

Не желая подчиняться Ингвару, он приподнялся и сел, прислонившись спиной к холодному мшистому камню, под каким прежде лежал. Голова закружилась, и Ситрик зажмурился. Не открывал глаз, пока мысли и ощущение тела не пришли в порядок. Он осмотрелся. В противоположном краю лагеря он увидел таких же, как и он, связанных, израненных и крайне потрёпанных людей Кетиля. Самого хёвдинга он нигде не увидел. Вещи и оружие были свалены в общую кучу, и, присмотревшись, Ситрик заметил край своего плаща, в который был завёрнут Зелёный покров. После он перевёл взгляд на Ингвара и принялся рассматривать своего пленителя, увлечённо разговаривающего с Бардом. Мужчина сидел к нему вполоборота, повернувшись лицом к господину, а потому не заметил, как Ситрик смог приподняться.

У Ингвара были чёрные прямые волосы, завязанные в косу за спиной, и густая тёмная борода. Он был необычайно смугл для свея, но говорил при этом без тени какого-либо чуждого языка в речи. Почувствовав на своём плече чужой взгляд, Ингвар обернулся. Лицо у него было вытянутое, спокойное, а широкие брови сходились на переносице, добавляя холодному взгляду чуждые его лицу алчность и злость.

– Я же говорил тебе лежать, – сказал Ингвар.

– Мне надоело, – упрямо ответил Ситрик, кривясь.

Ситрик опустил свой взгляд ниже и увидел за поясом у Ингвара свой топор, подаренный Вёлундом. Он недовольно фыркнул. Собрать свои вещи по лагерю и сбежать оказалось сложнее, чем он предполагал.

А нож? Где же нож Ольгира? Неужели он снова потерял его?

– А я смотрю, тебе стало лучше, заклинатель огня, – произнёс Бард, поглаживая русую бороду.

– Лучше, – недовольно пробормотал Ситрик. Головой он прислонился к холодному камню. В самом деле, ничего не болело и не уплывало, пока он не шевелил ею. – Что вы сделали с Кетилем?

– Привязали к камню и бросили на дно, – равнодушно ответил Бард. – Пусть этот крикливый купец дальше общается с рыбами.

– И кормит их, – с ухмылкой добавил Ингвар.

– Вы на службе у Агни Левши? – спросил Ситрик.

– Не твоё дело, парень, – отмахнулся Бард.

Вскоре он поднялся и ушёл. Ингвар посидел немного и тоже встал, но прежде обратился к Ситрику:

– Ты есть будешь?

– Буду. Надеюсь, меня не стошнит.

– Ничего. Мой брат наготовил много.

Неожиданно Ингвар разрезал верёвки на руках Ситрика.

– Всё равно далеко не уйдёшь. – Он подмигнул, дёрнув щекой. – Даже если очень захочешь. А так удобнее есть будет.

Ночевали в том же лагере, полностью зачистив его от трупов – их сбрасывали в море, привязав к камням. Кровь проваливалась в сырой мох, светлея и расползаясь. Лес прятал следы сражения.

Ситрика отправили к остальным пленным, проводившим дни и ночи под открытым небом, несмотря на дожди и ночной холод, да снова связали по рукам и ногам. Парень не противился. Он в самом деле был способен лишь лежать и изредка принимать скудную пищу, какой Ингвар угощал его.

Вещи и оружие, что были свалены в кучу, убрали ближе к вечеру, когда на них начала ложиться роса. Ситрик отчаянно злился, наблюдая за тем, как потрошат его пожитки. Кто-то забрал себе запасную пару башмаков, кто-то обрадовался шерстяной рубахе и деревянной миске. Плащ, в который был завёрнут Зелёный покров, забрал себе один из дозорных и, не разворачивая, подложил себе под бок, устроившись у костра.

Всю ночь Ситрик проспал без снов и видений. Он не шевелился, и к утру у него затекло всё тело.

Проснулся он задолго до общего подъёма. У огня беседовала пара человек из дозорных. Ситрик прислушался к их разговору, но ничего интересного не услышал – мужчины обсуждали семейные дела. Парень приподнялся, надеясь, что воины, сидевшие у костра, не заметят его, осмотрелся. Ещё один дозорный, что стоял неподалёку от спящих на земле пленных, кажется, сам уснул, прислонившись спиной к дереву. Ситрик проследил за ним. Молодой дренг не шевелился, опустив подбородок на грудь. Понимая, что, возможно, такой случай, как редкую птицу, вряд ли поймаешь нарочно, Ситрик чуть вытянул из пут правую руку и коснулся мизинцем верёвки. Он принялся представлять, как волокна лопаются от жара его рук.

Но ничего не получалось, как бы он ни старался. Вскоре снова заболела и закружилась голова, и Ситрик осторожно опустился обратно на мох, насытившийся теплом его тела. Парень никак не мог понять, откуда у него получается черпать огонь. Из спокойствия, о каком упоминал Холь, у него получался лишь дым. Ситрик зажмурился. Ничто его сейчас не питало и не толкало на действия так, как страх…

Он почувствовал тепло, пульсирующее в ладонях. Запахло жжёной шерстью – то обуглились края рукавов его рубахи. Ситрик сложил пальцы, выворачивая их до боли, и верёвка наконец задымилась. Вскоре она лопнула, и парень высвободил руки. Пока белый огонь ещё плясал на его ладонях, он коснулся верёвки на ногах, пережигая её.