Русь – неделимое будущее…

С первоначально провозглашенной реорганизации больного капиталистического хозяйства центр проблемы был перенесен Кремлем в плоскость культурной борьбы, где главным лозунгом является отрицание духовного начала и нашей западной культуры. И вот, наряду с этим официально требуемым отрицанием духа, стоит все то же — «я знаю, что ничего не знаю» — ищущий, вопрошающий и готовый к восприятию русский человек.

Заключение

В заключение доклада он указывал на причины сильного и упорного сопротивления со стороны Красной армии.

Русский всегда был очень хорошим солдатом — дисциплинированным, покорным судьбе и крайне нетребовательным. Эти его черты оказались теперь весьма полезны кремлевским властителям. Как патриотические, так и религиозные мотивы были ими весьма искусно использованы, а крестьянину недавно снова была подана надежда на собственную усадьбу…

Советский человек после уничтожения нами советской власти должен будет знать, кто он теперь… Также советский человек не может и не должен стать немцем, он должен сначала осознать, что он русский и как таковой может быть членом европейской семьи народов, руководимой Великой Германией, которая предоставит ему счастливую долю. Расположить к себе — значит воспитать, а воспитать — значит прежде всего быть примером.

Итак, перед нами громадная и трудная задача; она поставлена нам судьбой и является нашей культурной миссией — склонить на нашу сторону Восток с его народами, чтобы сделать его полезным и для будущей Германии. Так как наши интересы в данном случае совпадают с интересами русского народа, судьба всецело идет нам навстречу.

* * *

Но навстречу фашистам пришла не рисуемая благостная картина гармонии в будущем германского и русского народов, а карма за все злодеяния, которые совершил на нашей земле гитлеровский нацизм, обманом и пустыми обещаниями втянувший Германию в очередную авантюру. Именно после злостных преступлений на Российской земле ненависть у советского солдата к агрессору уже на протяжении всей войны находилась на кончике штыка.

Августовский договор Сталина образца 1939 года с Гитлером был вынужденным. И только сорок пятый год показал, что Победа над врагом не стоит союза с негодяем. Он нас к ней не приблизил, а только предательски успокоил.

Обретаясь в главном штабе группы армий «Центр», капитан Вильфрид Штрик-Штрикфельдт часто беседует с командующим фельдмаршалом Федором фон Боком и его начальником штаба генералом Гансом фон Грейфенбергом, который перед офицерами главной квартиры группы армий заявил:

— Примерно через пять-шесть недель мы должны быть в Москве.

На пример отрицательного влияния пространства России на поход Наполеона, высказанный Вильфридом, генерал заметил:

— Может быть, я могу рассеять ваши сомнения. Дело в том, что с тех времен, думаю, вы недооцениваете технические средства, имеющиеся сегодня в нашем распоряжении.

Но техника вместе с общеевропейской экономикой, работавшей на Третий рейх, оказались бессильными перед «яростью благородной» народного воинства. Ему в помощь пришло и секретное, по Бисмарку, оружие России — «просторы необъятные».

Для составления докладных представителю штаба группы армий «Центр» и переводчику приходилось часто ездить по частям и дивизиям. Вот его впечатления увиденного под Смоленском:

«На дорогах встречались мне бесконечные колонны германской пехоты, весело и самоуверенно устремлявшиеся на восток, по жаре и пыли, вытаскивая, когда нужно, вручную застрявшие на разбитых дорогах орудия и грузовики. Вперед, только вперед!

Я вспоминал слова генерала Грейфенберга и подумал, что Гитлеру следовало бы познакомиться с русскими просторами не с самолета, а в рядах своей пехоты. Только здесь, на русской земле, ощущаешь ее неизмеримую ширь, и только отсюда рождается понимание трудности преодоления русского пространства.

А навстречу, с востока на запад, текли серые колонны пленных красноармейцев. Безмолвно и безропотно брели они в немецкий плен. Какая судьба ожидала их? Может быть, они надеялись, что под немцами не будет хуже, чем при Сталине?..»