Русь нерусская: как зарождалась «рідна» мова

Австрийское правительство пыталось насадить в Буковине «украинскую национальную идею», назначая туда учителями «национально сознательных» выходцев из Галиции. Однако это привело к росту антигаличанских настроений. В ход пошли лозунги: «Буковина для буковинцев!», «Долой чужеземцев!». Буковинцы предпочли «примитивную индивидуалистическую борьбу с галичанами — "конкурентами" за должности, чем борьбу с помощью галичан за освобождение Буковины»,[564] — сокрушался один из деятелей украинского движения.

Во время Первой мировой войны буковинцам также, как и жителям других западнорусских регионов, пришлось пережить кровавый австро-венгерский террор. Как пишет тот же деятель, австрийцы «вешали население, преимущественно крестьян, считая их агентами России. Множество буковинцев жили уже в России, куда много их сбежало, а еще больше сидело в Талергофе».[565]

 Этот же «национально сознательный» деятель приводит довольно интересную подробность из жизни послевоенной Буковины. В 1919 г. в край приехала миссия Антанты, которая должна была определить, в состав какой страны включать Буковину. Эмиссары Антанты объезжали села, собирали крестьянские сходы и опрашивали людей. Подлинную цену антантовской «демократии» буковинцы узнали позднее, когда их земли присоединили к Румынии, хотя не было ни одного села, где население высказалось бы за это. Но речь о другом. На сходах представитель Антанты, французский офицер, общался с крестьянами на русском языке («російській мові»).[566] Этот язык был там не чужим.

Под румынами буковинцам было не лучше, чем под австрийцами. Новая власть (так же, как и поляки в Галиции) первый удар обрушила на русский язык, изгоняя его из школ и стремясь вытравить из жителей русское самосознание. Так же, как и в Галиции, вслед за антирусскими репрессиями правительство стало ущемлять и украинское движение. «Разогнав сначала в оккупированных краях русские школы, — пишет "национально сознательный" автор, — румынское правительство допустило украинские школы работать, надеясь спровоцировать ссору между украинским и русским населением. Года через два украинские школы постигла та же участь, что и русские».[567]

 24 июня 1924 г. был принят специальный закон о румынизации, на официальном уровне объявлено, что буковинцы — это «обрусевшие румыны»[568] (все-таки «обрусевшие»), которые «забыли свой родной язык», а теперь «должны вернуться в лоно материнской культуры».[569]

 И так же, как и польские власти, Бухарест, убедившись, что превратить русских буковинцев в стопроцентных румын не удастся, прибегнул к украинизации. Но, как и в Галиции, полный успех украинизации был достигнут в Буковине уже после Второй мировой войны.

Несколько иную языковую историю имело Закарпатье. С распадом Киевской Руси оно подверглось венгерской агрессии, было включено в состав Венгрии и впоследствии вместе с ней вошло в Австрийскую империю. Оторванное от остальной Руси население пребывало в культурной темноте. Лишь в конце XVLU века епископ мункачевский (мукачевский) Андрей Бачинский стремясь к тому, чтобы (как он выразился) «священники обучались тому русскому языку, патриархом которого был Ломоносов»,[570] ввел в местной семинарии преподавание богословия по-русски. На этом же языке епископская канцелярия вела переписку с приходским духовенством. Однако в условиях австрийского господства и существования крепостного права эти меры не могли существенно повлиять на общее состояние просвещения в крае. Тем более, что уже при преемнике Бачинского они были отменены.

Бачинский Андрей, еп.