Русь: от язычества к православной государственности

Симпатии к византийскому богослужению не случайны, а плод долговременных контактов и отношений Руси с Византией. Рассуждение о красоте византийского богослужения как наиболее привлекательной стороны восточного христианства понятны, если учесть, что язычники обожествляли именно красоту природы и поклонялись ей. Потребность в красоте – одно из качеств внутреннего мира славян-язычников. Однако для них оказалась первичной не красота обрядов, а глубокая духовная суть христианства.

В итоге святой Владимир выбрал греческий вариант христианства с крайне наивной и неубедительной аргументацией: дескать, у греков (византийцев) богослужение – торжественнее и красочнее, чем у других народов. На деле к этому решению Владимира привело не эмоциональное восприятие греческого христианства, а осмысление исторического опыта взаимоотношений Руси с другими государствами и народами. Практически Русь воевала и с византийцами, и с мусульманами, и с иудеями. Однако характер войн был разный. С мусульманами и иудеями (хазарами) – защита от агрессии и решение задач выживания во вражеском окружении, а с Византией – не столько борьба за территории и предотвращение опасности поглощения ею Руси, сколько за торгово-экономические связи, за преимущества в торговле и за различного рода льготы в отношениях двух стран.

В чью пользу должен быть сделан выбор? Разумеется – Византии, самой могущественной империи того времени. Не столько красота византийского богослужения привлекала князя, сколько человечность и смысл восточного христианства с великолепием его культуры, глубина духовного восприятия мира.

У византийцев было чему учиться, что перенять и что использовать в интересах собственного государства. Византия не угрожала Руси перспективой завоевания и разгрома. Напротив, в памяти были свежи подвиги дружин Олега (годы княжения 869–912) и Игоря, праздновавших победы над грозными византийцами, что вселяло надежды на равноправное и выгодное сотрудничество.

Более того, замечательный византинист В.Г. Василевский (1838–1899) доказал, что в 986–988 гг., времени крещения Руси, был заключен договор о союзе Руси с Византией, который, безусловно, повлиял на выбор князем Владимиром византийского варианта христианства.

Древнейшими документальными памятниками русско-византийских отношений являются договоры Руси с греками 908, 911, 944 и 971 гг. Они сохранены Повестью временных лет и свидетельствуют о достаточно искусной дипломатии русских князей. История русско-византийских отношений после первого крупного военного конфликта в 860 г. и, вероятно, первых шагов к христианизации Руси – это история войн и перемирий, конфликтов и союзов, заключения династических браков и скрытого противоборства, выражавшегося в дипломатических интригах, протокольных «искусах» и др. Все это свидетельствует о давних и разносторонних связях Руси с Византией, разнохарактерности их отношений, о дипломатических и военных противоборствах. Исторический опыт внешнеполитической деятельности русских князей и перспективы укрепления позиций древнерусского государства в международной жизни тех времен сыграли одну из ведущих ролей в осознании и глубоко продуманном князем Владимиром выборе единого для всех русских земель вероисповедания.

Мудрость приходит с годами и накопленным жизненным опытом. За плечами князя Владимира была жизнь, полная драм борьбы за власть. Он – сын великого русского воина князя Святослава (942–972) и Малуши (ок. 940–944 – неизв.), ключницы княгини Ольги, имел небезупречный княжеский статус. Ведь его мать Малуша была, по сути, рабыней княгини Ольги. Не случайно дочь полоцкого князя Рогволода (920–978) Рогнеда (962—1002) с презрением отказалась выходить замуж, как она заявила, за сына рабыни Малуши, и предпочла Ярополка (955–978), врага Владимира.

Однако «сын рабыни» жестоко отомстил за унижение: ворвался с дружиной в Полоцк, убил Рогволода и его сыновей, а Рогнеду силой взял в жены. Эта страница биографии Владимира повествует о нем как о властном, сильном, бесстрашном и упорном в достижении своих целей человеке, о его буквально свирепом нраве.

Владимиру пришлось два года жить в изгнании. Он спасался от своего брата Ярополка, ставшего киевским князем благодаря кровавой междоусобице с другим братом, Олегом (ок. 962–977), который погиб, отстаивая свой киевский престол. Теперь очередь могла дойти до Владимира. Поэтому он бежит к варягам. Однако не в характере Владимира просто отсиживаться за морем. Он не теряет времени даром и всеми правдами и неправдами добивается поддержки варягов. С помощью их дружины он возвращается на Родину и изгоняет Ярополка из Киева. Так Владимир стал киевским князем. Борьба между братьями за власть с кровавыми исходами – не исключение, а скорее обыденность Средневековья, будь то на Руси или в других странах. Приход Владимира к власти в Киеве лишний раз свидетельствует о его несгибаемой воле и необычайной твердости характера.