Русь: от язычества к православной государственности

Крупнейший мыслитель Н.Я. Данилевский писал: «Удел России – удел счастливый: для увеличения своего могущества ей приходится не покорять, не угнетать, как всем представителям силы, жившим доселе на нашей земле: Македонии, Риму, арабам, монголам, государствам романо-германского мира, а освобождать и восстанавливать…»[243]

Завоеваниями были приобретены лишь Средняя Азия и Кавказ. Многие ли европейские государства могут гордиться подобным наращиванием территорий? Увы, но факт, что экспансия европейцев уничтожила целые цивилизации в Америке и не один народ в Европе.

Поэтому не случайно, что философская концепция всеединства человечества, родоначальником которой был философ В.С. Соловьев, сформировалась именно в России. Последователями Соловьева были талантливые мыслители: братья князья С.Н. и Е.Н. Трубецкие, Г.П. Федотов, П. Флоренский, С.Н. Булгаков, Н.А. Бердяев, Н.О. Лосский, Л.П. Карсавин, С.Л. Франк, И.А. Ильин, В.В. Зеньковский, Г.В. Флоровский, Б.П. Вышеславцев, Н.С. Арсеньев, П.И. Новгородцев и др. Все они составляют цвет не только российской, но и мировой философской мысли.

В чем исток такого восприятия мира? Во многом – в русском православии, впитавшем в себя и кирилло-мефодиевское наследие, которое отличалось миролюбием, стремлением к примирению народов, подлинным гуманизмом и человеколюбием. Кирилл и Мефодий «строили мосты христианского единства там, где мир их эпохи хотел пропасти разделения»[244]. Сегодня этой пропасти мир буквально жаждет неизмеримо больше, чем в IX в.

Кирилл и Мефодий призывали людей понять друг друга, а не замыкаться в кругу своекорыстного эгоизма как личного, так и этнического. Это была проповедь не просто высокой человечности, а, если можно так выразиться, межчеловечности, спаянной добром и любовью, людей, увлеченных общим делом строительства подлинно христианской цивилизации, с присущим христианам трудолюбием и заботой друг о друге. Этот призыв был услышан, прежде всего, Русью.

Большинство историков соглашаются с утверждением, что Русь приняла крещение от Византии. Крупнейший специалист в области становления и развития русского православия Г.В. Флоровский (1893–1979) разделяет эти выводы, но вносит существенные уточнения: «Решающим было принятие Кирилло-Мефодиевского наследства, а не прямое восприятие Византийской культуры. Непосредственное духовно-культурное соприкосновение с Византией и с греческой стихией было уже вторичным»[245].

Перевод Кириллом и Мефодием на славянский язык Евангелия стал крупнейшим событием в судьбе русского народа. Чтение на богослужениях Евангелия на понятном языке «заставляло и очень помогало памятовать о Христе и хранить Его живой образ в сердце»[246]. Перевод на славянский язык священных для христианства книг означал внутреннюю христианизацию самого языка, «воцерковление, преображение самой стихии славянской мысли и слова, славянского “логоса”, самой души народа»

[247].

Духовным наследием Кирилла и Мефодия стала традиция русских книжников перевода на родной язык классической греческой богословской литературы. При князе Ярославе Мудром (978—1054) в Киеве при Софийском соборе работала целая школа переводчиков с греческого. Их трудами в культурно-богословский оборот был введен целый ряд памятников христианской мысли, неизвестных в Болгарии – родине, как считают некоторые исследователи, русского христианства.

Следует отметить, что при дворе князя Ярослава переводились с греческого на древнерусский язык не только богословские сочинения, но исторические, мирские книги. Так постепенно древнерусский письменный язык из церковного превращался в общелитературный и становился краеугольным камнем национальной культуры в самом широком смысле этого понятия.

Со дня основания Киевская церковь не жила замкнуто. Она имела тесные связи с Константинополем, с Афоном, с Палестиной, а также постоянные контакты с Западом. На этих обширных культурных связях взрастились и первые русские летописцы. Их труды поражают глубиной постановки проблем места и роли Руси в мире, кропотливым анализом событий прошлого и настоящего Руси, предвидением дальнейшего хода исторического процесса. В русском летописании всегда чувствуется определенная религиозно-историческая идея и стремление выявить и отразить исторические тенденции.

Складывалась самобытная историко-литературная школа как явление общеевропейского масштаба. На традициях этой школы были воспитаны такие корифеи российской историографии, как С.М. Соловьев и В.О. Ключевский, а в советское время – Б.А. Рыбаков, Л.В. Черепнин, М.Н. Тихомиров и другие замечательные представители отечественной исторической школы.