Русь от нашествия до «ига». 30–40 гг. XIII в.

С целью оценить ущерб Даниил весной 1242 г. послал к низовскому городу Бакоте своего печатника Кирилла, будущего митрополита. Здесь его и застал Ростислав, направившийся с союзниками в эту область создавать базу для нападения на Галич. После безуспешной стычки у ворот города Ростислав вступил в переговоры с Кириллом («бившимъ же ся имъ у врат, отступився, хотяше премолвити его словесы многыми»). Тот стал укорять княжича в неблагодарности по отношению к князьям Даниилу и Васильку, оказавшим ему с отцом многие «добродеяния»:

«Не помниши ли ся, яко король Угорьскыи изгналъ тя бе изь земле сь отцемъ ти? Како тя въсприаста господина моя, уя твоя, отца ти въ велици чести держаста и Кыевъ овецаста, тове Луческъ вдаста, и матеръ твою и сестру свою изь Ярославлю руку изъяста и отцю ти вдаста!»[585].

Велеречивый Кирилл отвлек юношу благочинными наставлениями и, когда тот отвлекся или смутился, сделал внезапную вылазку из крепости. Застигнутый врасплох, Ростислав побежал, причем по дороге растерял свое воинство и ушел за Днепр[586]

. В этой своей попытке захватить Галич он потерпел полное фиаско. Причем своими действиями Ольгович выдал Даниилу всех его противников. Реакция Романовичей не заставила себя ждать.

Как только Кирилл известил жителей о случившемся, они приступили к активным действиям. Даниил собрал всех наличных «воев», включая дружину брата Василька, который остался стеречь границы с Литвой, и направился наказывать Болоховских князей. Были заняты их города «Деревичь Губинъ и Кобудъ, Кудинъ городець, Божьскыи Дядьковъ»[587]. Последний, Дядьков, брал печатник Кирилл с тремя тысячами «пешець» и 300 «коньникъ»

, после чего прошелся («пленивъ») по Болховской земле «и пожегъ»[588]. Будущий митрополит отличался крутым и воинственным нравом.

Кроме этих подробностей, летопись содержит и изложение «вин» болоховцев: «…оставили во ихъ Татарове, да имъ орють пшеницю и проса; Данилъ же на не волшую вражьду, яко отъ Тотаръ болшую надежу имеаху»

[589]. Оказывается, их участие в борьбе за Галич на стороне Ростислава вовсе не является главной причиной. В основном они обвинялись волынцами в том, что оказывали продовольственную помощь монголам в период их похода в Европу. Нет никакого сомнения, что перед нами — поздняя акцентировка, которая не являлась существенной в 1242 г. У Болоховских князей, столкнувшихся с армией Бату, не было выбора, причем в этой своей торговой деятельности с новыми хозяевами степи они не были ни одиноки, ни оригинальны. Позднее это могло выглядеть предосудительно, но в те годы — ничуть.

* * *

Только Ростислав «одинако не престааше», как записано в летописи, после разгрома Болоховской земли. Более того, деятельность Романовичей практически не ослабила его позиций в Галиче. Наоборот, уже вскоре власть в городе захватывает великий боярин Владислав, который приглашает на княжение молодого Ольговича и принимает от него руководство галицкой тысячей. В начале осени 1242 г., когда монголы еще находились на Балканах, Западная Русь опять была охвачена междоусобицей и расколота на враждующие группировки: Ростислав с галицкими боярами (тысяцким Владиславом с сотоварищами) против волынских князей Даниила и Василька. Престарелый Михаил Черниговский, казалось бы, на этот раз в событиях участия не принимал, но пребывал в днепровской столице, восстановление которой должно было его особенно заботить.

Романовичи на новый захват Галича среагировали очень быстро: «…скоро поидоста на нихъ»

[590]. Ростислав испугался стремительного наступления волынских дружин и бежал в Щекотов. Вместе с ним город покинули Владислав, епископ Артемий и другие сторонники. Видимо, оборонительные сооружения спустя полтора года еще не были восстановлены: местный «самодержец» Доброслав в период своего правления обустройством не занимался, а Даниил еще не имел такой возможности. Укрыться повстанцам было не за чем.

Романовичи погнались за отступающим противником, но внезапная весть заставила их остановиться. Батый начал отход из Европы:

«…весть приде ему, яко тотарове вышли суть и[зъ] земле Угорьское, идуть в землю Галичьскую и того вестью спасеся [Ростиславъ] и неколико от бояръ его ято бысть»[591].