Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры

Чтобы удержать в своих руках отдаленные волости, Рюрику, который «нача владѢти единъ» (НПЛ. С. 107), пришлось посылать посадников-дружинников — «мужей» в Ростов, Полоцк (ко «всем кривичам»), в Белоозеро к веси, в Муром на Оку к муроме. Как уже говорилось (глава V), верховья Волги и Западной Двины с выходом на Днепр оказались в руках новгородского правителя Русской земли. Однако нужно было освоить эти коммуникации в целом — завладеть выходами в морские бассейны Понта и Каспия. Главной магистралью Русской земли был путь из варяг в греки, где (в отличие от Волги и Дона) не было хазарских городов и крепостей. Таинственный киевский Самватас был пограничной крепостью, отделенной Днепром от Хазарии (см. главу III). Вероятно, этим путем пользовались уже «росы» Бертинских анналов. Естественным был интерес к этому пути и первого русского князя.

§ 1. Родовой сюзеренитет Рюриковичей и родоплеменной культ предков

Слово «род», обозначающее происхождение («от рода») и любой коллектив сородичей, в том числе народ, оказалось самодовлеющим в текстах уже древнерусского периода: оно стало означать и демона, опасного при рождении ребенка («дѢти бѢгаютъ рода»; ср.: Петрухин 2000б), и любую совокупность объектов с родственными чертами. Этнонимы славянских племен — кривичи, вятичи и т. п. — свидетельствуют о важности родоплеменной памяти для догосударственных объединений: показательно, что популярный в литературе этникон русичи неизвестен древнерусской традиции — это гапакс, известный лишь из «Слова о полку Игореве», имя «Русь» воплощало переход от племенной памяти к государственной (ср.: Петрухин 2011. С. 182–191).

В новаторской для своего времени (опубликована в 1960 г.) статье «Культ рода и земли в княжеской среде XI–XIII вв.» В. Л. Комарович отметил «раздвоенность» официальной традиции: князья носили двойные имена — традиционное родовое, дохристианское (в том числе, скандинавские — Рюрик, Олег, Игорь) и христианское — крещальное. Показательно, однако, что православная церковь канонизировала русских князей Бориса, Глеба, Игоря, Владимира именно под традиционными, а не крещальными именами — они также оказались конфессионально нейтральными. Традиционный княжеский культ был христианизирован, причем останки Ярополка и Олега были крещены (и перезахоронены в Десятинной церкви) в 1044 г. вопреки каноническим запретам, видимо, по настоянию самого князя Ярослава Мудрого (Макарий, т. 2. С. 59; см. далее — в главе XI). Княжеский род, включая и умерших членов, стал, таким образом, христианским.

В. Л. Комарович, однако, обнаружил следы «языческого» культа древнерусского княжеского рода в летописном известии о князе Михалке, сыне Юрия Долгорукого, который чуть было не погиб в схватке с половцами в 1169 г.: «Бог отца его молитвою избави его от смерти». Еще С. М. Соловьев в связи с этим отмечал, что Юрий не был канонизирован, и под «богом отца его» Михалко имел в виду… не христианского Бога. Здесь Комарович вспомнил о пресловутых Роде и Рожаницах, которым «ставят трапезу» наряду с языческими богами в древнерусском «Слове некоего христолюбца», обличающем «двоеверие».

Ассоциации с язычеством основаны в данном случае на явном (но и традиционном для историографических представлений о двоеверии) недоразумении. Дело в том, что фразеологизм «Бог отца моего» имеет вполне отчетливое библейское, точнее — ветхозаветное происхождение: выражает обетование, данное богом роду («лону») Авраама (ср.: «От Бога отца твоего, который и да поможет тебе»: Бытие. 49.25; ср. также: Исход 3.6 и др.). Русская княжеская среда («богоизбранное от варяг княжеское племя» в Каноне кн. Ольге) действительно сохраняла традиционные родовые связи, но Богом отцов русских князей был уже библейский Творец.

Историографическая конструкция Б. А. Рыбакова, объявившего «бога» Рода демиургом и главой славянского пантеона (Рыбаков 1981. С. 438–470), была с энтузиазмом воспринята лишь неоязычниками и отвергнута исследователями славянского язычества (ср.: Клейн 2004. С. 182–196; Петрухин 2000б; см. также о демоническом статусе рода и рожаниц в славянских поверьях о судьбе — Ловмянский 2003. С. 94–95). Тем не менее из представлений о родовом обществе у славян и реликтах этого общества в княжеском (!) роде делается вывод о феноменальном значении «бога Рода» для понимания Древней Руси «как историко-культурного феномена» (Прохоров 2010. С. 95 и сл). Даже генеалогический перечень «Слова о законе и благодати» Илариона воспринимается как похвала роду Владимира — «великааго кагана нашеа земли […] вънука старааго Игоря, сына же славнааго Святослава» (БЛДР, т. 1. С. 42).

Сам перечень, включающий традиционные три поколения, иногда воспринимается как свидетельство отсутствия Рюрика в официальной княжеской генеалогии. Но речь в «Слове» идет о киевских князьях, Рюрик же правил в Новгороде. Показательно, что здесь не упоминается и Олег, провозгласивший Киев «матерью городов русских».