Русалия

- А еще сказывали мне, будто синечь на них ездит, как мы, значит, на сивках наших.

Ну, тут вся толпа, окружавшая закованное в цепи насмерть перепуганное страшилище, так и покатилась со смеху.

В этот самый момент к Святославу, с немалым усилием раздвигая хохочущую толпу, протиснулся один из его соратников – Вышезар, по одному выражению лица которого было ясно, что необходимо куда-то немедленно спешить, поскольку приключилось нечто недоброе.

Лишь только Вышезар отвел князя чуть в сторону от людей, скучившихся вокруг выставленного им на потеху страуса, его круглое курносое лицо из озабоченного сделалось лютым.

- На нас хазары идут, - он приостановился только для того, чтобы произнести эти слова, и тут же решительно двинулся вперед, увлекая за собой князя.

- Где они? Сколько? – порывисто бросал на ходу Святослав, в одночасье и без сожаления скинув с себя паутину праздничной одури. – Свенельд рать ³⁷⁸³собирает?

- Да нет, он из нашей дружины и то никого не берет. Сам, говорит, управлюсь…

- Сам?! У хазар одних конников, с ног до головы вместе с лошадьми закованных в железо, не меньше семи тысяч будет, если уж они на то решились...

- Не знаю, - все более смущаясь от невозможности предъявить князю исчерпывающую осведомленность, бубнил дорогой Вышезар, едва поспевая за ним, - Свенельд говорил: сам…

Новость, каковой ее получатели не хотели до поры огорошивать беспечально развлекающийся народ, оказалась поразительно изворотистой и текучей, - не прошло и четверти часа, как можно было наблюдать, будто невидимый спрут, простирающий по широкому гульбищу несколько своих щупалец, окаменением поражает шумные и бойкие ватаги людей, и тотчас совсем иное, темное и тревожное оживление охватывает их, бросая во власть суматошного беспорядочного метания.

- Эй, давай сюда! – кликнул князь скачущего стороной Олеля.

На коне Святослав в считанные минуты домчал до города. Кое-кто из большой дружины уж выезжал из Золотых ворот, - и это принятие решения Свенельдом (пусть самого естественного) без его участия привело князя в знакомое состояние тихого бешенства, которое тому до сих пор ценою исключительного усилия удавалось душить в себе. Святослав, по-русски воспитанный в почитании старших, наивно дожидался того часа, когда военный старшина Свенельд наконец-то поймет, что сын Игоря вырос, и пора передать ему родовое право руководствовать обеими дружинами, и уж во всяком случае никаких шагов без согласия светлейшего князя не предпринимать.

Все пространство вокруг княжеского терема уже было запружено людьми и лошадьми, а на дворе успела завязаться изрядная сутолока. Ворота высокого подклета того строения, в котором помещалась гридница, были широко растворены, возле них стоял Свенельд с берестяным листком и писалом в руках, наблюдая за входящими в подклет воями и выходящими оттуда с луками, копьями, мечами и прочими предметами оснастки всякого доброго воина.

- Свенельд! – силясь перекрыть неумолчный гуд, выкрикнул Святослав, на лошади Олеля пробираясь сквозь кипящий озабоченными воями теремный двор, поближе к оружейнице. – Свенельд, как же… Что же это меня, повещают остатним, точно последнего шерстобита?

Свенельд только раз оглянулся на молодого князя, ничего не ответил, продолжая ставить отметки на берестяном листке, покрикивая на копотливых.

- Свенельд, я ведь с тобой говорю, - повторил Святослав, чувствуя, как проворный жар заполняет все тело, делая его текучим и почти невесомым.

Свенельд на этот раз даже головы не поворотил, буркнул только, но так, что ближнему кругу было слышно каждое слово:

- Не до тебя сейчас…

И тотчас оборотившись быстрой ртутью, лесным котом, неудержимой синей Перуновой молнией, вовсе не сознавая себя, точно в этот миг владела им иная, огромная и несокрушимая, нездешняя воля, Святослав слетел с лошади, на лету выхватывая из ножен дедовский акинак, и прежде чем внутри выпучившихся прозрачно-ледовых глазах Свенельда внезапный ужас стал замещаться мерзлой ненавистью, - все вокруг замерло, замерло и затихло, драгоценные одежды на Свенельде, рассеченные отточенным ударом клинкового острия, распахнулись, оголив бледное тело, на котором рубиновыми бусинами проступили капельки крови. И кто знает, как бы разрешилось возникшее положение, если бы не появился невесть откуда Асмуд, - растолкал остолбеневших зевак, того ратное снаряжение считать поставил, этим князя отгородить велел, тем – Свенельда увести. Хоть и смотрелось происшествие исключительным, а все же утишить его остроту удалось.

Усилиями того же Асмуда оба князя спешно были проведены в стоящую над оружейней гридницу, и после того, как все лишние были отосланы, в горнице ненадолго установилась тишина.

- Братья, да как же можно князьям при народе спориться? – нарочно насколько возможно неспешно повел речь Святославов кормилец ³⁷⁹¹. – Да еще теперь, когда зложелатель рядом бродит. А ему ведь только того и надеть.