Русалия

В то время, как русские поселяне уж начинали устанавливать перевесы на гусей и цапель, к светлому князю русскому в Киев прибыли греческие послы.

День появления на княжеском дворе греческого посольства для Добравы если и был ознаменован событием, то уж никак не связанным с заморскими особами, расфуфыренными точно павичи. Стояла теплынь, солнце сияло по-летнему торовато, и если бы не бурая патина на листве яблонь и слив в огороде (который был одновременно и садом), то можно было бы подумать, что на дворе кресень. До полудня Добрава пробегала с огорода на конюшенный двор и обратно. Ведь нужно вовремя сдобрить землю навозом. А потом опять к конюшням с надстроенными над ними сенницами, - на этот раз за соломой. Ведь чтобы корни у деревьев, у кустов крыжовенных не померзли, - надо под ними на зиму солому разбросать. Добрава диву давалась, что дома, в селе, люди работали куда меньше, и, вроде, всем всего хватало. А волхвы – и вовсе, чем только жили? Три грядочки перед избушкой двухсаженной и пара коз в сарайчике, ну, у кого еще омшаник. Здесь же… Надсада от зари до зари.

И все же Добрава привыкла к своей службе на этом дворе, и огород, можно сказать, полюбила, поскольку тут можно было хоть и не в полной мере, но все же как-то схорониться от дотошных чужих глаз, от бессердечных насмешек княжеской челяди, от злых пестрых глаз рыжей княгини. Ведь с тех пор, как Игорь с дружиной возвратился из похода, он так ни разу и не заглянул к ней. По слухам князь то время, которое не было занято бесконечными военными упражнениями в поле, в лесу, а в непогоду, так под особыми тростниковыми навесами, проводил у одной из своих жен – Лебеди, жившей в посаде на Подоле. Как-то Добрава специально отпросилась под каким-то там предлогом на Подол, на самом же деле на любимую князеву жену поглядеть. Ах, ведь и правду люди говорили, - краса ненаглядная! Грудь пышная и высокая, не смотря на то, что двоих девчушек выкормила, плечи круглые, кожа гладкая, губы сочные полные, а тело такое наливное, что и одежа то укрыть была не способна. А Добрава за последнее время что-то сильно потощала и оттого шибко тревожилась, может ли она такая приманить внимание мужа.

Так вот, перелопатив пол-огорода, Добрава решила забежать в свою избушку заморить червяка. У житницы, где хранилось зерно, мука и сухари, несколько баб так оживленно судачили о чем-то (вероятно, о предстоящем пиршестве), что откуда ни возьмись появилась старая колченогая ключница Щука и всех их разогнала по местам. Миновав поставленное над погребом сушило, источавшее крепкий дух находящихся в нем соленого мяса, вяленой, ветряной и пластовой рыбы в рогожах, потом - дровяной сарай, проскочила, не поднимая глаз от дорожки, несколько больших людских изб (там жило по несколько семейств) и юркнула в свою избушку, крохотную, но зато кроме нее никем не занимаемую. За обедом ей следовало бы зайти в поварню, но чтобы лишний раз не мозолить никому глаза, Добрава стремилась иметь дома небольшой запас съестного. А все оттого, что очень тяготилась своим положением здесь: щи с подбелкой, да в щах метелка.

Вот разложила она прямо в сенях на бочке с разными мелкими принадлежностями хозяйства свои припасы, - сыр, овощи разные, белорыбицу вяленую, налила в ковшик черемухового кваса, простого, конечно, не твореного ²³⁰¹(хоть многие в городе, она примечала, потягивали и твореный квас, и мед без всякого дозволения волхвов, да и волхвы были тут какие-то другие), пироги с горохом. Дверь Добрава отворенной оставила, поскольку жарко было. Только она собралась первый кусок в рот положить, как увидела… по крытому рогожей полу ползет-виляет тонким блестящим сероватым телом с пестрым темным узором змея. И против обыкновения этих тварей при виде человека наутек пускаться, эта прямо к Добраве ползет. Странное дело, ведь сколько она их в жизни перевидала и всякий раз, как встречала, странный столбняк на нее нападал, и внутри все холодело.

Змея проползет чуток, - остановится, голову поднимет. И все ближе, ближе. Вот уж не боле трех локтей остается, чтобы ноги достичь… А Добрава и пошелохнуться не может. Что делать?!……………

……………………………….

Да вдруг со двора влетает полешко, - и в змею. Та забилась, закрутилась на месте. И появляется на пороге трехлетний княжич. Добрава и опомниться не успела, как тот полешко схватил и ну гадюку им охаживать. Змея билась-билась, но в конце концов дух испустила. Малолеток с коленок поднялся, стал и на Добраву смотрит, - Добрава на него глядит. Тогда он и говорит:

- Я Святослав. Игоря сын. А ты кто?

Добрава и слов найти не может, только руками разводит.

- Ты кто?

- 

Я… Я жена Игоря… князя…

Святослав светлые бровки свел и еще пристальнее поглядел на незнакомку. Хоть в возрасте он пребывал самом ребячьем, но одет был, знать, по случаю ожидания гостей, как взрослый мужчина: и рубаха шитая, и штанишки, даже сапожки крохотные красные и пояс, к которому был подвешен игрушка-акинак.

- Не-е. Жена его – мамка моя. А ты кто?

Боль привычно обожгла сердце, но Добрава совладала с нею.