Русланъ и Людмила

Дивяся грознымъ торжествамъ:

Никто объ васъ не пожалетъ.

Никто не помшаетъ вамъ.

Соперники другаго рода,

Вы, рыцари Парнасскихъ горъ,

Старайтесь не смшить народа

Нескромнымъ шумомъ вашихъ ссоръ;

Бранитесь – только осторожно.

Но вы, соперники въ любви,

Живите дружно, если можно!

Поврьте мн, друзья мои,

Кому судьбою непремнной

Двичье сердце суждено,

Тотъ будетъ милъ на зло вселенной;

Сердиться глупо и гршно.

Ужели Богъ намъ далъ одно

Въ подлунномъ мір наслажденье?

Вамъ остаются въ утшенье

Война и Музы и вино.

Когда Рогдай неукротимый,

Глухимъ предчувствіемъ томимый,

Оставя спутниковъ своихъ,

Пустился въ край уединенный

И халъ межъ пустынь лсныхъ,

Въ глубоку думу погруженный —

Злой духъ тревожилъ и смущалъ

Его тоскующую душу,

И витязь пасмурный шепталъ:

„Убью!.... преграды вс разрушу….

Русланъ!.... узнаешь ты меня….

Теперь-то двица поплачетъ….“

И вдругъ, поворотивъ коня,

Во весь опоръ назадъ онъ скачетъ.

Въ то время доблестный Фарлафъ,

Все утро сладко подремавъ,

Укрывшись отъ лучей полдневныхъ,

У ручейка, наедин,

Для подкрпленья силъ душевныхъ,

Обдалъ въ мирной тишин.

Какъ вдругъ, онъ видитъ, кто-то въ пол

Какъ буря, мчится на кон;

И времени не тратя бол,

Фарлафъ, покинувъ свой обдъ,

Копье, кольчугу, шлемъ, перчатки.

Вскочилъ въ сдло – и безъ оглядки

Летитъ – а тотъ за нимъ во слдъ.

„Остановись, бглецъ безчестный!

Кричитъ Фарлафу неизвстный.

Презрнный! дай себя догнать!

Дай голову съ тебя сорвать!“

Фарлафъ, узнавши гласъ Рогдая,

Со страха скорчась, обмиралъ;

И врной смерти ожидая,

Коня еще быстре гналъ.

Такъ точно заяцъ торопливой,

Прижавши уши боязливо,

По кочкамъ, полемъ, сквозь лса

Скачками мчитася ото пса.

На мст славнаго побга

Весной растопленнаго снга

Потоки мутные текли

И рыли влажну грудь земли.

Ко рву примчался конь ретивой,

Взмахнулъ хвостомъ и блой гривой,

Бразды стальныя закусилъ,

Взвился – и вмигъ перескочилъ;

Но робкій всадникъ вверхъ ногами

Свалился тяжко въ грязный ровъ,

Земли не взвидлъ съ небесами,

И смерть принять ужь былъ готовъ,

Рогдай къ оврагу подлетаетъ;

Жестокій мечь ужъ занесенъ;

Погибни, трусъ! умри! Вщаетъ….

Вдругъ узнаетъ Фарлафа онъ;

Глядитъ, и руки опустились;

Досада, изумленье, гнвъ

Въ его чертахъ изобразились;

Скрыпя зубами, онмвъ,

Герой съ поникшею главою

Скорй отъхавши отъ рва,

Бсился… но едва, едва

Самъ не смялся надъ собою.

Тогда онъ встртилъ подъ горой

Старушечку чуть чуть живую,

Горбатую, совсмъ сдую.

Она дрожащею клюкой

Ему на сверъ указала.

Ты тамъ найдешь его, сказала,

Рогдай весельемъ закиплъ

И къ врной смерти полетлъ.

А нашъ Фарлафъ? Во рву остался,

Дохнуть не смя; про себя

Онъ, лежа, думалъ: живъ-ли я?

Куда соперникъ злой двался?

Вдругъ слышитъ прямо надъ собой

Старухи голосъ гробовой:

„Встань, молодецъ; все тихо въ пол;

„Ты никого не встртишь бол;

„Я привела теб коня,

„Вставай, послушайся меня,“

Смущенный витязь по невол

Ползкомъ оставилъ грязный ровъ;

Окрестность робко озирая,

Вздохнулъ, и молвилъ оживая:

„Ну слава Богу? я здоровъ!“

„Поврь! старуха продолжала:

„Людмилу мудрено сыскать;

„Она далеко забжала;

,,Не намъ съ тобой ее достать.

„Опасно разъзжать по свту;

„Ты, право, будешь самъ не радъ,

„Послдуй моему совту,

„Ступай тихохонько назадъ,

„Подъ Кіевомъ, въ уединень,

„Въ своемъ наслдственномъ селень

„Останься лучше безъ заботъ:

„Отъ насъ Людмила не уйдётъ.“ —

Сказавъ, исчезла. Въ нетерпнь

Благоразумный нашъ Герой

Тотчасъ отправился домой,

Сердечно позабывъ о слав

И даже о Княжн младой;

И шумъ малйшій по дубрав,