Русская Америка: слава и позор

Но вот в том, что касается Резанова, Кремлев-Брезкун угодил в небо не одним пальцем, а всеми десятью. С прискорбием констатирую крупнейший недостаток даже самых толковых наших исследователей: историю Европейской России и разных далеких стран они знают прекрасно, а вот в истории Сибири откровенно не сильны.

Кремлев в наивности своей (как недвусмысленно следует из его последней книги) полагает, что Резанов прибыл в Красноярск здоровехоньким, крепким как дуб — а уж в Красноярске его молнией поразила нежданная хворь. На самом деле все обстояло совершенно иначе…

Уже на территории нынешней Якутии во время переправы через реку Резанов ухнул в воду с головой, промокнув до нитки. Дело происходило поздней осенью. В это время вода в тех местах ледяная, а температура воздуха близка к нулю (это вам не гарные украинские садочки, где родился г-н Кремлев, это на его исторической родине в это время года еще листья не облетели и вишня не до конца убрана, а парубки гуляют с девчатами, не озабочиваясь ни шапками, ни свитками).

Возвращаться в близлежащее селение не было возможности — там свирепствовала какая-то эпидемия, то ли оспы, то ли чего похуже. Другой одежды у Резанова не было. И он, мокрый, на ледяном ветру, ехал со спутниками до ближайшего жилья, где удалось обсушиться и обогреться, больше четырех часов (по некоторым сведениям — все десять). В Якутии стояли морозы, и лежал снег.

Стоит ли удивляться, что в Якутске Резанов слег, пролежал десять дней и, кое-как подлечившись, еще несколько недель ехал до Иркутска «в слабом здоровье». В Иркутске его встретили чрезвычайно радушно — праздники, балы, обеды, ужины. Не самое лучшее времяпровождение для хворого. Резанов, как он сам писал, «из благодарности хотя и без удовольствия, но таскался всюду».

И снова слег. «Силы мои меня оставляют, я день ото дня хуже и слабее, не знаю, смогу ли я дотащиться до вас…» — писал он в Петербург свояку Булдакову. К физическим недомоганиям прибавилась психологическая травма: как-никак именно здесь, в Иркутске, он встретил и полюбил Анечку Шелихову, умершую всего четыре года назад.

Именно здесь Резанов, никаких сомнений, психологически сломался. В письме Булдакову он, в противоположность тому, что писал Румянцеву из Калифорнии, как раз и заверяет, что его помолвка с Кончитой — этакий дипломатический шаг. «Из калифорнийского донесения не сочти меня, мой друг, ветреницей. Любовь моя у вас в Невском, под куском мрамора, а здесь — следствие энтузиазма и новая жертва отечеству».

Именно на этих строчках основываются те, что усматривают в романе Резанова с «красой Калифорнии» исключительно меркантильные соображения. Все равно — придурки. Нужно же отдавать себе отчет, что это письмо написано мечущимся, издерганным, больным, умирающим человеком, потерявшим былую волю и твердость характера. Тем более что письмо Булдакову на этом не обрывается, а завершается многозначительно, в противоречии с тем, что сам Резанов только что вывел на бумаге: «Кон-сепсия мила, как ангел, прекрасна, добра сердцем, любит меня, я люблю ее, и плачу о том, что нет ей места в сердце моем. Здесь, друг мой, как грешник на духу, каюсь, но ты, как пастырь мой, сохрани тайну».

Вот так. В одном и том же абзаце — сначала «жертва отечеству», потом «я люблю ее» и, наконец, «плачу о том, что нет ей места в сердце моем». Это последнее

в жизни Резанова письмо свидетельствует о том, что он находился уже в совершеннейшем душевном разладе и с окружающим миром, и с самим собой…

Кое-как дотащившись до Красноярска, Резанов там умер 1 (13) марта 1807 г. Памятник ему был снесен в тридцатые годы прошлого века. Точное место захоронения неизвестно и сейчас. Генерал Лебедь в бытность свою красноярским губернатором хотел оказать содействие в поисках, но — не успел…

Ну и напоследок нужно окончательно разделаться с последним в этой истории мифом: якобы Кончита сорок лет ничего не ведала об участи Резанова. Эта дурацкая сказочка вновь всплыла на свет божий не далее как в прошлом году трудами великого знатока отечественной истории академика Буровского…

Пикантность ситуации в том, что сей высокий титул присвоила г-ну Буровскому не Академия наук, а никому неизвестная контора под названием Энергоинформационная академия. Читатель об этих субъектах, должно быть, краем уха все же слышал. В кратком изложении: из космоса хлыщет энергия, напитанная информацией от Высших Звездных Учителей, и те, у кого есть врожденные способности (или просто особые шишечки в ушах), могут эти космическо-энергетические послания принимать, расшифровывать и преисполняться высшей мудрости. Одним словом — Рерих, Блаватская, чакры, зеленые человечки, астралы, ну и «академик» Буровский в качестве логического завершения процесса…