Читаем Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в. полностью

1794. В. Соловьев, Стих., изд. 6, М., 1915, с. 284. Сообщено устно С. М. Соловьевым писателю А. А. Луговому (Тихонову). В виде редкого исключения эп-ма имеет два пуанта. «Сапоги суть выше Шекспира». Д. И. Писарев в статье «Реалисты» (1864) утверждал, что герой романа Чернышевского «Что делать?» Рахметов «может обходиться без того, что называется личным счастьем: ему нет надобности освежать свои силы любовью женщины, или хорошею музыкою, или смотрением шекспировской драмы…» (Д. И. Писарев, Соч., т. 3, М., 1956, с. 11). Полемизируя с Писаревым, Ф. М. Достоевский в памфлете «Господин Щедрин, или Раскол в нигилистах» (1864) писал, что редакция С требовала от писателя исходить из аксиомы: «…сапоги во всяком случае лучше Пушкина, потому что без Пушкина очень можно обойтись, а без сапогов никак нельзя обойтись, а следственно, Пушкин — роскошь и вздор… Вздор и роскошь даже сам Шекспир, потому что у этого даже ведьмы являются, а ведьмы — уже последняя степень ретроградства» (Ф. М. Достоевский, Собр. соч., т. 13, Л., 1930, с. 328). С легкой руки Достоевского формула эта быстро вошла в полемический обиход (подробнее об этом см.: К. Ровда, К истории одной полемики. — РЛ, 1964, № 4, с. 181–185; здесь эп-ма Соловьева по явному недоразумению датирована 1915 г.). Дабы по слову … и славы достигнул. Помимо осмеяния отрицательного мнения Л. Н. Толстого о Шекспире, здесь выражено ироническое отношение Соловьева к попыткам писателя заниматься ремеслом. Вящую Репин стяжал … он начал чистить усердно. Репин высоко ценил Шекспира, поэтому вся вторая часть эп-мы может быть понята лишь в общем плане иронического отношения Соловьева к эстетике Л. Толстого и Репина.

1795. Письма В. С, Соловьева, т. 3, СПб., 1911, с. 9, в письме к К. Ф. Головину от 12 марта 1897 г., где говорится: «Дошло ли до Вас невероятное стихотворение Фофанова на могиле Майкова? Я усмотрел в нем даже нечто провиденциальное: Немезиду или искупление для Майкова, сочинившего хвалебный гимн „У гробницы Грозного“. Эту мысль я выразил в нижеследующем стихотворении». Соловьев имел в виду стих. А. Н. Майкова «У гроба Грозного» (1887), воспевавшее Ивана IV как основателя централизованной русской государственности и оправдывавшее жестокость этого царя. Фофанова

(см. примеч. 1785) Соловьев считал типичным выразителем упадка поэтической культуры. В Архангельском соборе в Кремле находится гробница Ивана Грозного.

1796. А. Амфитеатров, Лит. альбом, СПб., 1904, с. 261. Ст. 5–6 неизвестны. Записана публикатором со слов В. С. Соловьева. «После меня уверяли, что эпиграмма эта С. Н. Трубецкого и что она написана на другое лицо. Я помню, что В. С. Соловьев говорил мне о ней как о своей, но может быть, память мне изменила, хотя это редко со мной случается. Относительно же Розанова положительно утверждаю, что Соловьев рекомендовал эпиграмму, как направленную против него» (там же, с. 262). Розанов Василий Васильевич (1856–1919) — писатель, критик, публицист, философ. Я не убью и т. д. Три библейские заповеди (Библия, кн. «Исход», XX, 13–15). И за свя-тей-ший и т. д. Кощунственный характер этих строк, по замыслу автора, — в упоминании в молитвенном славословии высшего церковного органа — Синода, созданного светской властью (при Петре I).

НЕИЗВЕСТНЫЕ АВТОРЫ

1797. ПЗ, кн. 6, с. 213. Александра Федоровна (1798–1860), жена Николая I, умерла в Ницце.

1798. ЛН, № 63, 1956, с. 674, из бумаг Н. П. Огарева. Направлена против М. Н. Муравьева (см. примеч. 1581). Хоть он не тот, что был повешен. Намек на Муравьева-Апостола Сергея Ивановича (1796–1826), который был повешен за участие в восстании декабристов. Оба Муравьева — повешенный и «вешатель» — родились в одном году.

1799. Печ. впервые по списку ПД, сохранившемуся в записной книжке А. Н. Веселовского. Вельможа сердцем и умом — Шувалов Иван Иванович (1727–1797), генерал-адъютант императрицы Елизаветы Петровны, первый куратор Московского университета, президент Академии художеств. П. А. Шувалов — см. примеч. 1483. Игнатьев

Павел Николаевич (1797–1879) — граф, генерал-адъютант, военный губернатор Петербурга. Путятин Евфимий Васильевич (1803–1883) — адмирал, министр народного просвещения с 20 июня по 25 декабря 1861 г.

1800. РА, 1884, кн. 1, с. 243. Известна и более пространная редакция эп-мы (ГМ, 1919, № 1–4, с. 38), в которой вместо ст. 5–6 след. окончание:

                       К заутрене ходил,         На Никитенку доносил.Теперь, когда латынь и аллилуйя
        Легли, сожрав друг друга, в гроб        И всей науке бреют лоб,………………………………Он стал доносчик богомерзкийНа жизни русской светлый крин,Науки русской сукин сын.
Перейти на страницу:

Все книги серии Антология поэзии

Песни Первой французской революции
Песни Первой французской революции

(Из вступительной статьи А. Ольшевского) Подводя итоги, мы имеем право сказать, что певцы революции по мере своих сил выполнили социальный заказ, который выдвинула перед ними эта бурная и красочная эпоха. Они оставили в наследство грядущим поколениям богатейший материал — документы эпохи, — материал, полностью не использованный и до настоящего времени. По песням революции мы теперь можем почти день за днем нащупать биение революционного пульса эпохи, выявить наиболее яркие моменты революционной борьбы, узнать радости и горести, надежды и упования не только отдельных лиц, но и партий и классов. Мы, переживающие величайшую в мире революцию, можем правильнее кого бы то ни было оценить и понять всех этих «санкюлотов на жизнь и смерть», которые изливали свои чувства восторга перед «святой свободой», грозили «кровавым тиранам», шли с песнями в бой против «приспешников королей» или водили хороводы вокруг «древа свободы». Мы не станем смеяться над их красными колпаками, над их чрезмерной любовью к именам римских и греческих героев, над их часто наивным энтузиазмом. Мы понимаем их чувства, мы умеем разобраться в том, какие побуждения заставляли голодных, оборванных и босых санкюлотов сражаться с войсками чуть ли не всей монархической Европы и обращать их в бегство под звуки Марсельезы. То было героическое время, и песни этой эпохи как нельзя лучше характеризуют ее пафос, ее непреклонную веру в победу, ее жертвенный энтузиазм и ее классовые противоречия.

Антология

Поэзия

Похожие книги

Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй
Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй

«Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй» — это очень веселая книга, содержащая цвет зарубежной и отечественной юмористической прозы 19–21 века.Тут есть замечательные произведения, созданные такими «королями смеха» как Аркадий Аверченко, Саша Черный, Влас Дорошевич, Антон Чехов, Илья Ильф, Джером Клапка Джером, О. Генри и др.◦Не менее веселыми и задорными, нежели у классиков, являются включенные в книгу рассказы современных авторов — Михаила Блехмана и Семена Каминского. Также в сборник вошли смешные истории от «серьезных» писателей, к примеру Федора Достоевского и Леонида Андреева, чьи юмористические произведения остались практически неизвестны современному читателю.Тематика книги очень разнообразна: она включает массу комических случаев, приключившихся с деятелями культуры и журналистами, детишками и барышнями, бандитами, военными и бизнесменами, а также с простыми скромными обывателями. Читатель вволю посмеется над потешными инструкциями и советами, обучающими его искусству рекламы, пения и воспитанию подрастающего поколения.

Вацлав Вацлавович Воровский , Всеволод Михайлович Гаршин , Ефим Давидович Зозуля , Михаил Блехман , Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Проза / Классическая проза / Юмор / Юмористическая проза / Прочий юмор