Русская фэнтези-2009. Разбить зеркала

–Чего? – Она вскинула брови и сложила губы в бантик. – Что-то я вас не понимаю. Ну, заходите, раз пришли. – Хозяйка повернулась к мне тылом и отплыла в сторону, чтобы закрыть за мной дверь. Уж не знаю, какой хозяйка была в молодости, но мои смутные представления о предпочтениях гномов заколебались. Если спереди хозяйка была оснащена ронделями, то архитектурные формы сзади были целыми бастионами.

Комната была обставлена дорого и вне единого стиля. Мебель, музыкальный центр, телевизор – все было от дорогих иностранных фирм, разных материалов и стилей. Гномы здесь явно не работали. Хотя – я еще раз обозрел достопримечательности хозяйки, – возможно, я до сих пор судил о гномах только по детским книжкам, где все они – специалисты, занимающиеся горной металлургией и кузнечным и ювелирным ремеслами. А ведь должны быть еще всякие там гномовские чиновники, учителя, врачеватели, охранники и прочие. И возможно, что художественный вкус у гномовского королевского советника такой же, как у нашего обобщенного Черномырдина-Касьянова вне их команды дизайнеров. И он даже в кепке ходит как Ульянов-Лужков.

6

Нас на бабу променял!..

Хор промененных

–Я мать Натальи и Нины, – сказала Вера, усадив меня за стол, покрытый поверх пластиковой клеенки кружевной скатертью. – Что вы там говорили про два миллиона, которые мне достаются после покойной дочки по страховке?

–Вам – ничего, – сказал я. – Ваша дочь Наталья за неделю до смерти застраховалась в пользу сестры Нины. Нам сначала в Арбатове милиция сообщила, что cмертный случай произошел в результате самоубийства, а в таком случае страховка не выплачивается. Но вчера позвонила девушка и сказала, что у нее есть документы о признании смерти не самоубийством, а следствием несчастного случая, неправильного обращения с медикаментозными препаратами. Нина прописана по этому адресу. Как мне ее увидеть? Если у нее такие документы есть, то пусть срочно оформляет заявление в течение недели, а то потом только через суд.

Вера законов не знала (естественно, кто ж у нас их читает?) и сразу пошла красными пятнами и заголосила.

–Ах, она… худая! Хочет все сразу: и рыбку съесть и на… сесть! Ей, значится, все, а родной матери – шиш с маслом! Ну, Наташка, ну, сволота! Зря я умных людей не послушала – аборт от этого уродца не сделала!..

Я с интересом слушал комментарий.

–И что вас так огорчает? Ведь родная дочь деньги получит.

Вера покосилась на меня с подозрением.

–Ну, это… Могла бы Наташка предупредить. И на родную мать записать. Или хоть в пополаме. А ведь ей еще двадцати одного года нет, значит, деньгами я распоряжаюсь?

–Нет, – огорчил я Веру, – это в Англии с двадцати одного деньгами распоряжаются. А у нас с восемнадцати без ограничений, а по решению суда могут и раньше.

Упоминание про суд ей не понравилось. Впрочем, это в США все судятся постоянно, а у нас люди нормальные: любой суд за версту обходят.

–Так мне-то что с того, что у Наташки деньги? В смысле, что Наташкины деньги получит Нинка?

–Если вы дадите мне ее адрес, – сказал я ласково и убеждающе, как просят собаку или ребенка отдать нужный предмет, – то я попрошу ее написать заявление о выплате страховой суммы. А уж она приедет к вам за бумагами о смерти, и тут вы договоритесь. У нее ведь нет этих бумаг, верно? А у вас нет страховых бумаг, правильно? Значит – договоритесь. А нужно все срочно, а то неделя кончается.

В конечном счете Вера Архиповна мне поверила и – со всей ее неохотой и подозрениями – написала Нинин адрес. Ехать в Москву немедленно самой и устраивать там разборки ей не хотелось, и она положилась на мое прекраснодушие.

Добираться до Москвы на вечер глядя я не стал. Был, конечно, риск, что мать позвонит дочери, а та начнет отпираться, что ни о какой страховке не знает. Но это тоже меня не очень пугало: в этом случае мать просто сочтет, что дочка скрывает правду о деньгах.