Русская Калифорния. С Югом против Севера

— Почему со мной? Или такие разговоры вы ведёте со…

— Нет, — уже Образцов перебил Борегара, — ни с кем более, подобных разговоров я не веду. Дорогой Пьер, российский император считает вас наиболее достойным кандидатом на пост главы Конфедерации.

— Вот как. А Джефферсон?

— В среду, генерал. Обо всём в среду. Возвращайтесь за стол, а я, на правах хозяина продолжу «беспокоиться о десерте и винах, спущусь в погреб»…

Проводив генерала Образцов действительно спустился в подвал. Не в винный погреб, конечно, а к братьям Кустовым.

— Отдыхаете?

— Так точно ваше высоко…

— Без чинов, капитан. Без чинов! Налейте-ка ребята и мне. Хоть с русскими офицерами выпью, от души. Не с конфедератами дипломатничая.

Серафим Кустов как младший возрастом и званием споро наполнил рюмки водкой. Дмитрий, отчего-то застеснявшись, пододвинул к наместнику тарелку с отварной картошкой, обжаренной в сале.

— О, братцы, по-домашнему решили посидеть, по-семейному — догадался граф, — как в доме отчем. Ничего, скоро Ефим Фомич прибудет из Петербурга. Его величество на примере вашего батюшки хочет показать всей империи, чего можно достичь честной службой Отечеству, без связей, без протекции, едино лишь честностью и усердием.

На самом деле, всё было совершенно иначе. Губернатора Русского Вашингтона «придержали» в Петербурге на время, как выразился Константин, «раскулачивания» Беловодьевской старообрядческой общины. Нет, никто «кубышку» у бородачей не изымал, наоборот, к управлению финансами общины встали молодые тридцати-тридцатипятилетние промышленники и финансисты, в той же общине, в «хороших семьях» возросшие. Но молодым грамотеям, по три-четыре языка знающим, по миру помотавшимся, в Китае и в Японии и в Европах бывавшим и обучавшимся, «старцы» ходу не давали, делая ставку на «смирных и послушных»…

Последние лет пять это здорово вредило делу, большие денежные средства общины практически не оборачивались, «в земле вылёживались». Точнее говоря, в огромном денежном хранилище, в подвале церкви. А тут «старцы» решили «вдруг» перебраться подалее от «слуг царёвых», в Неваду, в Юту. И всю общинную казну разумеется, вывезти с собой.

Ефим Кустов, долгое время лавировавший между Константином и «головкой» общины был намеренно «выдернут» в Петербург, дабы не получил генерал и губернатор проклятия на свою голову как изменник и отступник от веры истинной, не надорвал сердце.

Примечательно, что «старцев» повязали их дети и племянники. Особая бригада, вошедшая в Беловодье, на половину состояла из кержаков, а полковник Сыромятов прямо у храма-хранилища сцепился с почтенным родителем, неистовым Василием Лукичём.

Все прочие с изумлением наблюдали как бравый офицер и его седобородый отец начали драку, впрочем, довольно быстро завершившуюся. Победила молодость и воинская выучка, Никита Васильевич скрутил родителя и сдал ошалевшим подручным.

Сам граф при «взятии казны» не присутствовал, но рассказов об эпическом поединке наслушался изрядно. Сломив сопротивление «старцев» бойцы особой бригады взяли под охрану Хранилище, которое, собственно говоря, и так охраняли их братья да друзья по детским играм.

Былых вождей общины собрали и при стечении народа зачитали послание от царя-батюшки, сетовавшего, что те, презлым заплатили за предобрейшее. Он, Константин, думая о сторонниках веры правой, предоставил им преимущества при разработке золотых залежей, которые открыли специально посланные с тайной миссией в Калифорнию русские геологи-разведчики. Условие половинных паёв хоть и соблюдалось старообрядцами (царскую долю отдавали чётко) но вот в людей, в обучение детворы, в строительство новых поселений в Русской Америке старцы полушки жалели, стремясь всех «посадить» в одном месте, в долине реки Сакраменто. За такое небрежение развитием общины, за косность и глупость Константин велел выслать старцев куда они и хотели. В Юту ли, в Неваду. Но без золота и серебра, а лишь с обычным набором переселенца: инструменты, плита печная чугунная, плуг, лошадь, телега и сто рублей подъёмных…

И никого с собой, кроме жён забрать не разрешалось. Даже детей малых велено было оставить на попечение общины. К удивлению Образцова, низвергнутые вожаки посовещались и решили «покориться царской воле». Честно говоря, в Константинополе-Тихоокеанском прорабатывался план рейда в Беловодье четырёх с половиной тысяч конницы, в подмогу бригаде Никиты. Но обошлось. Возможно, ещё и потому обошлось, что формально «лучшие семьи» как верховодили в общине, так и остались у руля. Те же Кустовы, Сыромятовы, Пряхины, Бардины, Шепталовы…

А то, что к Константину «дети» имеют больше приверженности, чем к «старине», к родителям, — так оно и ладно. Мир эва как меняется: пароходы чадят в океане хитрыми машинами, «чугунка» появилась, шар воздушный возносится в небесную высь, чудеса фотографии. Тут уж детям-внукам лучше при царе и с царём быть…