Русская критика

И все же. Не отнимая достоинств у романа (приобретенных автором от близости к «имперской идее»), мы должны признать, что перед нами вновь попытка создать такую идеологию, которая будет продаваться как технология (то есть иметь внушительные тиражи). Империя Крусанова — это роскошная маска

империи. Империя Крусанова — это силовой, мужской миф, внедряемый на место расслабленной «части речи» модерниста. Если нынешняя «единая Россия» многими воспринимается как анти-Россия по отношению к идеалу, то империя Крусанова — это тоже анти-Россия, являющаяся совсем не оппозиционной к глобализму. Быть может, просто либеральное самоуправство здесь так захватывающе-нагло и масштабно, что его трудно узнать?

Сколько раз в нашей реальной истории разговоры о «возрождении русской литературы» заканчивались ее нигилистическим развалом, а о «возрождении государственности» — началом распада государства. Так и здесь— презрев «отсталость, бедность, слабость» (недавние слова современного политика) реальной России, Крусанов выдвинул масштабную имитацию — увлекательную компьютерную игру в Россию-империю, где с той же легкостью, «нажатием кнопки», убираешь из мнимой истории мнимые и реальные страны, запросто завоевываешь полмира. Где, накопив оружие и капиталы, стираешь ненужную тебе жизнь (Некитаев так и поступит со своим идеологом) Компьютерная игра «Империя Россия» дана по всем правилам современной графики и технологии (с цветовой картой в 256 цветов) — просто дана в другом жанре. Ведь в любой масштабной компьютерной игре («Вьетнам». «Солдат фортуны». «Дюна», «Разорванное небо») всякий давно уже может быть Иваном Некитаевым.

Роман «Укус ангела» держится сверхгероической судьбой главного героя (сначала кадета, потом полководца, далее — императора. Единовластного повелителя). Другой (помимо главного героя) силой выступит у него кружок интеллектуалов, расположенных вокруг Петра Легкоступова (философа, эстета, мистика). Именно «посвященные», «четвертая власть» займутся идеологическим обеспечением победы Некитаева (издают философский журнал «Аргус-павлин», работают в государственных газетах). Это ими были разработаны и озвучены главные «имперские тезисы», приведшие Некитаева к мновластию. Задача первая — внедрить ощущение «наступающей тьмы» и изжитости прежних «религиозных и общественных мифов». Это, в свою очередь, должно привести к разработке понятия «хаос», когда история умещается в формулу «Движение плюс неопределенность». Далее — развить тезис о хаосе, который прививает «вкус к смещенной реальности, размывая привычные представления о возможном и невозможном…» (выделено мной. — К.К.). Но какой-же «хаос» без своего мистического измерения? (Интеллектуалы-конструкторы имперского образца предлагают идеологам «привлечь к работе оккультистов и пессимистически настроенных астрологов» для рассказа о овом эоне). На следующем этапе необходимо «вбить как гвоздь» понимание того, что «мы стоим вплотную к приходу в мир демонов ада», назвать грядущее «время ужаса и торжества хаоса» вполне соответствующим пророчествам Апокалипсиса и успокоиться на том, что еще не конец мира (в тезисах цитируется Владимир Соловьев). Интеллектуалы, формирующее общественное мнение (они же — эксперты), советуют прессе, которой подлежит все названное выше тиражировать, — советуют к «месту» вспомнить «любых радетелей о едином стаде и едином псатыре» — от Афанасия Великого до Леонтьева и о. Иоанна Крондштадского. Между тем стадо империи должно понимать, что ужас и хаос — это не более чем «расплата за утрату человечеством сакрального знания». Те же, кто «решились постичь хаос, кто имеет силы, волю и мужество противостоять как разуму, трепещущему перед потопом, так и безумию, заклинающему: «После нас хоть потоп!» — дерзко и радостно заявляют миру: «После потопа — мы!» Именно этим «сильным и радостным» чувством будет руководствоваться властитель Иван Некитаев, впуская в мир Псов Гекаты.