Русская литература XIX века. 1850-1870: учебное пособие

«Этой пьесой начинается новый сорт моих произведений», – писал Островский о созданной им в 1879 г. драме «Бесприданница». Действительно, последний период творчества драматурга связан прежде всего с формированием нового для русского театра жанра психологической драмы. От психологических пьес предшествующего периода, среди которых, безусловно, необходимо отметить пьесу «Пучина» (1866), жанр которой самим автором был определён как «сцены из московской жизни», Островский пришёл к созданию таких шедевров, как «Бесприданница», «Последняя жертва» (1878), «Таланты и поклонники» (1882), «Без вины виноватые» (1884).

От произведений Островского этого периода уже виден переход к поэтике Чехова. Великий мастер предвосхищал многие позднейшие открытия русского и мирового театра, размышляя о будущем развитии драмы: «Многие условные правила исчезли, исчезнут и еще некоторые. Теперь драматические произведения есть не что иное, как драматизированная жизнь». Нельзя не увидеть в этих словах прямую перекличку с известным чеховским высказыванием: «Требуют, чтобы были герой, героиня, сценические эффекты. Но ведь в жизни не каждую минуту стреляются, вешаются, объясняются в любви. И не каждую минуту говорят умные вещи. Они больше едят, пьют, волочатся, говорят глупости. И вот надо, чтобы это было видно на сцене… Пусть на сцене всё будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как в жизни».

Не случайно, видимо, именно поздние пьесы Островского оказались столь востребованы современным театром. Особенно актуальной, созвучной нынешнему времени стала «Последняя жертва»: в разных вариантах, иногда под разными наименованиями эта пьеса идет одновременно в пяти столичных театрах. Причины такого всплеска популярности вполне объяснимы: это мастерски выстроенная интрига, глубокая разработка характеров, яркая сценичность и, конечно же, проблематика, вновь ставшая остро актуальной.

Герои поздних драм Островского воспринимают жизнь как торг, игру, лотерею. Здесь главные героини не столько противопоставлены своему окружению, сколько являются его частью, живут по тем же самым безжалостным законам. Ни Ларису Огудалову, ни Юлию– Тугину, ни даже Негину уже нельзя назвать, как Катерину, существами иной природы – они плоть от плоти этого мира, где всё покупается и всё продается. Ни одна из героинь не может гордо сказать: «Я в торги не вступаю!» Каждая из них по-своему участвует в жизненной лотерее, где, если повезет, можно выиграть состояние, положение, беспечное существование. Только любовь здесь выиграть нельзя, в особенности, если ты бесприданница. Вспомним, с каким негодованием упрекает героиня «Последней жертвы» Ирина Львовна, промотавшегося Дульчина в том, что тот посмел претендовать на её «африканскую страсть». «Страсть», как и красота, и талант в этом мире тоже своих денег стоят. Даже яркая, незаурядная женщина, как понимает Лариса Огудалова, превращается здесь в дорогую вещь. Кнуров и Вожеватов в «Бесприданнице» разыгрывают эту вещь в орлянку, а в «Последней жертве» Флор Федулыч Прибытков – тоже удачливый коммерсант, ловко управляющийся с любыми делами, в том числе и любовными, – расчетливо и спокойно ссужает деньгами несчастную Юлию Тугину, наперёд зная: как только молодую женщину бросит в пух и прах проигравшийся любовник, она будет вынуждена принять его предложение и выйти замуж.

Пьесы «Последняя жертва», «Таланты и поклонники» завершаются, как это и прежде бывало у Островского, «милосердными» финалами. Исключение составляет лишь «Бесприданница», завершающаяся гибелью главной героини. Внешне вполне благополучно устраивают свою судьбу Негина, Юлия Тугина и тот же Дульчин. Но какой грустью веет от этого благополучия, как много потеряно героями в погоне за столь примитивно понятым счастьем…

В наши дни великий русский драматург вновь оказался самым современным и самым репертуарным автором. «Только при сценическом исполнении драматический вымысел автора получает вполне доконченную форму и производит то моральное действие, достижение которого автор поставил себе целью», – писал Островский. Основой его творчества всегда оставался серьезный нравственный стержень, позволяющий ему отличать дурное от хорошего, правду от лжи, маску от сути и называть вещи своими именами. Однако огромный нравственный потенциал драматургических произведений Островского никогда не перегружал пьесы дидактикой. Драматург не столько судит, сколько стремится понять и сохранить для своих героев надежду на духовное прозрение, движение души в сторону добра. С полным правом А.Н. Островский мог бы повторить пушкинские строки: «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал…» Добро, любовь, вечная человеческая надежда на счастье звучат в каждой из более чем сорока написанных драматургом пьес. Творчество А.Н. Островского – одновременно основа и вершина русской драмы, в них есть опора на незыблемые традиции и вечное стремление к обновлению, неоспоримые духовные ценности и всегда современное их звучание.

Литература