Русская литература XIX века. 1850-1870: учебное пособие

Как и Снегурочка, Катерина – существо, возжаждавшее земного счастья, земной любви. И в этом случае и для той, и для другой героини возможны лишь два пути: первый – утратить свою особость, стать вполне земным созданием, довольствоваться тайными встречами с избранником, как довольствуется ими Варвара; а второй – покинуть этот земной мир, но сохранить свою неземную природу. Поначалу обе героини пытаются следовать первому пути, но такой выбор ломает самую их душу. Появление Снегурочки раз и навсегда нарушает гармонию царства берендеев, появление Катерины – прочный, казалось бы, уклад жизни города Калинова.

Важно также отметить, что для Катерины, как ни странно, не имеет принципиального значения, кто именно является её избранником. Конечно, выбор её нельзя назвать случайным: Борис, как и сама героиня, не принадлежит вполне калиновскому миру – он здесь недолгий гость, он всё же отличен от местных обитателей – и Тихона, и того же Кудряша. Однако (и этот факт неоднократно отмечался исследователями) драматург не стал углублять его характер, он явно не слишком занимает автора. Интереснее Островскому само чувство Катерины, то, как земная любовь меняет её состояние, мироощущение и в конце концов приводит к гибели.

Свою любовь к Борису Катерина изначально осознает как чувство сильное, затягивающее в омут, влекущее, но греховное. Для неё следование этому чувству – безусловный путь вниз, явное «приземление» её ангельской природы. «Люблю я очень с детьми разговаривать – ангелы ведь это, – размышляет Катерина перед появлением Варвары с заветным ключом от калитки. – Кабы я маленькая умерла, лучше бы было. Глядела бы я с неба на землю да радовалась всему. А то полетела бы невидимо, куда захотела. Вылетела бы в поле и летала бы с василька на василек по ветру, как бабочка». Поэтому первый порыв героини – бросить ключ от калитки в реку, вниз, куда в финале пьесы бросится она сама. Земная любовь, проникая в подсознание героини, меняет даже природу её снов. Сама она в начале пьесы рассказывает Варваре о том, какие сны видела она в родительском доме: «Или храмы золотые, или сады какие-то необыкновенные, и всё поют невидимые голоса, и кипарисом пахнет, и горы и деревья будто не такие, как обыкновенно, а как на образах пишутся. А то будто я летаю, так и летаю по воздуху». А затем с грустью признается: «И теперь иногда снится, да редко, да и не то. […] Перед бедой перед какой-нибудь это! Ночью, Варя, не спится мне, все мерещится шёпот какой-то: кто-то так ласково говорит со мной, точно голубит меня, точно голубь воркует. Уж не снятся мне, Варя, как прежде, райские деревья да горы; точно меня кто-то обнимает так горячо-горячо и ведёт меня куда-то, и я иду за ним, иду…»

Не в райский сад из детских снов, а в глухие, путаные «сады земных наслаждений» приводит Катерину ее страсть. Поэтому гневом свыше, гневом небесным представляется героине разразившаяся над Калиновым и над ней гроза. И если Снегурочка, так и не познавшая земных страстей, легким облачком возносится ввысь, то Катерине суждено броситься вниз с высокого волжского обрыва и, может быть, стать русалкой, как, по народным поверьям, и происходит с наложившими на себя руки молодыми девушками.

Одной из отличительных особенностей дарования Островского всегда было соседство и переплетение высокого лиризма и яркой комедийности, что определяет логику его творческого пути и в пореформенный период. В 1860-е годы он обращается к исторической драме, разделяя общий интерес русской культуры этого периода к прошлому (исторические хроники «Козьма Захарьич Минин-Сухорук», 1862; «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский», 1867; «Тушино», 1867; историко-бытовые комедии «Воевода», 1865; «Комик XVII столетия», 1873; психологическая драма «Василиса Мелентъева», написанная в соавторстве с С.А. Гедеоновым, 1868). Однако рядом с пьесами, обращающимися к Смутному времени в истории России, в 1860—1870-е годы из-под пера Островского появляются яркие сатирические комедии: «На всякого мудреца довольно простоты» (1868), «Бешеные деньги» (1870), «Лег.» (1871), «Волки и овцы» (1875) Эти пьесы, считает А.И. Журавлева, объединяет то, что «они остросовременны по материалу и полны злободневных намеков, в них сложная, богато разработанная фабула, часто включающая авантюрные моменты, их отличает смелое обращение к условности, художественная гиперболизация, использование традиционных приемов театральной техники (амплуа, техника ведения интриги, использование элементов водевильного комизма)».