Русская Православная Церковь и Л. Н. Толстой. Конфликт глазами современников

– в СПбДА в указанное время было защищено 30 докторских диссертаций или присвоено докторских степеней без защиты, причем ни одна из них не была посвящена Л. Н. Толстому; 57 магистерских диссертаций, среди них ни одной, посвященной Л. Н. Толстому;

– в МДА за этот же период – 31 докторская диссертация, ни одной, посвященной Л. Н. Толстому; из 102 магистерских диссертаций к религиозным идеям Л. Н. Толстого имела отношение одна (Н. Н. Страхов, «Христианское учение о браке и противники этого учения», 1895 г.);

– в КДА за этот же период – 13 докторских диссертаций, ни одной, посвященной Л. Н. Толстому; из 82 магистерских диссертаций к Л. Н. Толстому прямое отношение имеет диссертация М. А. Кальнева «Обличение лжеучения русских сектантов-рационалистов» (1915), косвенно вопросы, связанные с «толстовством», затрагиваются еще в 4 работах;

– в КазДА за этот же период – 35 докторских диссертаций, из них одна посвящена Л. Н. Толстому (А. Ф. Гусев, 1895); из 117 магистерских диссертаций прямое отношение к Л. Н. Толстому имеют диссертации П. П. Оболенского «Критический разбор вероисповедания русских сектантов-рационалистов» (1899) и К. Г. Григорьева «Христианство в его отношении к государству по воззрению графа Л. Н. Толстого» (1904), косвенное – еще 5 работ[436].

Таким образом, всего из 109 докторских диссертаций, защищенных в русских духовных академиях за период с 1884 по 1911 г., Л. Н. Толстому была посвящена только одна (менее 1 %). Из 358 магистерских диссертаций, защищенных за это же время, прямое или косвенное отношение к писателю могли иметь 13 работ (чуть больше 3 %).

На этом основании можно сделать вывод о том, что русские богословы практически не проявляли интереса к взглядам Л. Н. Толстого, причем в наибольшей степени это справедливо для двух столичных академий. Это тем более удивительно, что представители русской духовной науки достаточно живо и «оперативно» реагировали на вопросы, волновавшие Русскую Церковь в последней четверти XIX – начале XX в., будь то диалог с англиканством, старокатолическое движение, протестантская догматика и сакраментология и т. д.

П. Колсто справедливо подчеркивает, что вся православная литература о Толстом может быть разделена на две большие группы. К первой относятся те авторы, которые, вопреки ожесточенной критике Л. Н. Толстым Церкви, в конечном счете считали творчество писателя несущим в себе отдельные элементы православного миропонимания. Эта группа обозначена в работе П. Колсто как «Tolstoi – The Orthodox Double».

Яркими представителями этой группы автор статьи считает С. Н. Булгакова, митр. Антония (Храповицкого), проф. В. Экземплярского и некоторых священников, служивших в городах и озабоченных проблемами социального неравенства[437].

Конечно, в этом списке особый интерес вызывает фигура будущего председателя зарубежного Синода, митр. Антония (Храповицкого). Вывод норвежского исследователя подтверждается не только анализом сочинений владыки Антония, но и тем обстоятельством, что для современников он действительно был человеком, отчасти сочувствующим Л. Н. Толстому, – ведь не случайно В. Н. Ильин назвал его однажды «православным толстовцем», пережившим (правда, несколько позже) кризис, подобный тому, который пережил сам писатель[438]. Это же подтверждает и жизнеописатель митр. Антония, архиеп. Никон (Рклицкий), который свидетельствует, что в течение всей жизни Л. Н. Толстого владыка (в 1880-е гг. – архимандрит) Антоний «с доброжелательством относился к личности великого русского писателя» и пристально следил за его творчеством, причем не только художественным, называл писателя «талантливым ревнителем исправления общественных нравов» и всегда надеялся, что «в конце концов великий писатель, имеющий столь крупный талант, постигнет истину Евангелия и возвратится к Церкви»[439]

. Более того, владыка Антоний очень горевал о столь трагических обстоятельствах смерти писателя в Астапове: если бы не эта смерть, то, как полагал митр. Антоний, Л. Н. Толстой, столь подробно познакомившийся с учением Христа, «не лишил бы нас надежды об усвоении им всего Евангельского учения»[440].

В РГАЛИ хранится вырезка анонимной статьи из неизвестного эмигрантского издания, в которой приводится следующая цитата из одной, по всей видимости, достаточно поздней лекции митр. Антония о Л. Н. Толстом: «Этот замечательный художник, мудрый человек, сердцем столь чуткий, способный изображать и личность, и общество, не был нищий духом, а проникся гордыней и пал жертвой своей ранней знаменитости»[441].