Русская революция. Политэкономия истории

Последней каплей, сломавшей продовольственный рынок, стало изменение политики твердых цен, начавшееся с сентября на урожай 1916 г., когда, ранее более или менее соответствовавшие рыночным ценам, твердые цены на рожь были резко понижены — в среднем почти на 50 % ниже рыночных[532]. Именно в твердых ценах помещики находили главные причины хлебного кризиса: на общем собрании Всероссийской с.-х. палаты 30/XI–1/XII 1916 г. один из помещиков цитировал Э. Золя «La crise des subsistances sous la revolution», в которой шла речь о влиянии твердых цен на революционную ситуацию, во время французской революции 1793 г., «твердые цены вызывают сокращение посевов, останавливают работы… и ведут к банкротству, анархии и голодовке»[533]

.

Настроения крестьянства предавал в своем выступлении в Госдуме 23 февраля 1917 г. крестьянин К. Городилов, который указывал, что «твердые низкие цены на хлеб погубили страну. Они убили всю торговлю и все земледельческое хозяйство. При этих условиях деревня сеять хлеб больше не будет, кроме как для одного своего пропитания… Кто же, гг., является здесь виновником этих твердых цен? (начиная от 1 р. 34 к. и до 1 р. 62 к.? Рыночные цены стоят–4 р. 50 к.)… закон этот о понижении твердых цен на хлеб издала сама Государственная Дума по настоянию прогрессивного блока с участием Милюкова, Шидловского и Шульгина… посмотрите, кто поднимает восстание в стране? Это прогрессивный блок. Вы, гг., опять закрепостили нас, крестьян, снова загнали в крепостное право…»[534].

Против политики твердых цен в середине октября 1916 г. выступил министр внутренних дел А. Протопопов, который внес для утверждения циркуляр с предложением губернаторам «воздержаться от реквизиций и не стесняться запретами вывоза, если это потребуется для спокойствия губерний»[535]

. Протопопов призывал к полному восстановлению свободы торговли[536], и требовал передачи продовольственного снабжения из Министерства земледелия в МВД. Против этого высказались только два министра — земледелия и просвещения. Однако после того как против высказалась и Бюджетная комиссия Государственной Думы, кабинет министров, не желая обострять отношения с нижней палатой, на заседании правительства 22 октября провалил предложение А. Протопопова[537]

.

Не менее острое противоборство шло и в Особом совещании по продовольствию, и в бюджетной комиссии Госдумы, где представители аграрного крыла прогрессивного блока нападали на своих либеральных союзников, требуя повышения цен и введения принудительных работ для крестьян (которые они сами цинично называли крепостным трудом)[538]. И в то же самое время они протестовали против регулирования хлебного рынка — предложений о введении карточной системы, называя ее «продуктом немецкой культуры, которую без нужды хотят навязать нам»[539]

.

Тем временем ситуация в городах продолжала стремительно ухудшаться. «Продовольственный кризис, — сообщал в своих донесениях сентября-ноября 1916 г. начальник отделения по охранению общественной безопасности и порядка в Петрограде К. Глобачев, — является исключительной и значимой причиной общественного ожесточения и недовольства… В данном случае имеются определенные и точные данные, позволяющие категорически утверждать, что пока все это движение имеет строго экономическую подкладку и не связано почти ни с какими чисто политическими программами. Но стоит только этому движению вылиться в какую-либо реальную форму и выразиться в каком-либо определенном акте (погром, крупная забастовка, массовое столкновение низов населения с полицией и т. д.). оно тотчас же и безусловно станет чисто политическим»[540].

Перебои с поставкой муки в столицы начались с ноября 1916 г.: среднемесячное потребление муки в 1916 г. в Петрограде составляло 1276 тыс. пуд., в ноябре в столицу было доставлено 1171 тыс. пуд.; в декабре — до 606 тыс., в январе–731 тыс. пудов[541]. В Москве суточная норма потребления белой и ржаной муки была равна 86 вагонам. Средний же суточный подвоз за декабрь давал всего 47 вагонов, а за январь — 39,5 вагонов[542]. В начале 1917 г. московский городской голова М. Челноков послал председателю Совета министров четыре телеграммы, предупреждая, что нехватка продовольствия «угрожает вызвать в ближайшие дни хлебный голод, последствием чего явится острое недовольство и волнения со стороны населения столицы».