Русская революция. Политэкономия истории

Что касается социалистических партий, то их лидеры даже не догадывались о готовящейся революции: «Приблизительно за месяц до Февральской революции, — вспоминал Н. Бердяев, — у нас в доме сидели один меньшевик и один большевик, старые знакомые, и мы беседовали о том, когда возможна в России революция и свержение самодержавной монархии. Меньшевик сказал, что это возможно, вероятно, не раньше чем через 25 лет, а большевик сказал, что не раньше чем через 50 лет…»[583]. «Мы, старое поколение, — говорил 9 января 1917 г. из Цюриха В. Ленин, — не увидим будущей революции»[584]

. «Все в стране, — подтверждают диссидентские историки М. Геллер и А. Некрич, — ждут неминуемых перемен, кроме революционеров»[585].

Основная причина этого неведения, по словам К. Глобачева, заключалась в том, что партия социалистов-революционеров «влачила жалкое существование до 1916 г., с какового времени как действующая организация прекращает совершенно свое существование»; партия большевиков, «наиболее жизненная, рядом последовательных ликвидации приводилась к полной бездеятельности, но… боролась за свое существование»; партия «меньшевиков главным образом использовала легальные возможности»[586]

.

«Мы, — объяснял легальную позицию своей партии член ее ЦК А. Мартынов, — страдая меньшевистской боязнью разрухи и «анархии», серьезно не верили или боялись развития революции в условиях войны…, мы оставались более или менее пассивными зрителями стихийно развивающихся событий». Следствием этой позиции стало «вхождение меньшевиков в оборонческую организацию военно-промышленных комитетов». Рабочая Группа ВПК, в которой меньшевики заняли ведущую место, в первой своей декларации, изданной 3-го декабря 1915 г. ставили своей задачей — «спасение страны от внешнего и внутреннего разгрома»[587].

Социалистические партии, подтверждал секретарь московского градоначальника В. Брянский, «в это время… никакой самостоятельной политики не вели, а если и начинали в это время противоправительственную агитацию, то лишь при помощи Союзов и Военно-промышленных комитетов, во главе которых стояли члены партии Народной Свободы (кадетов)»[588]

. «Социалистические партии держались в стороне от широкого рабочего движения последних дней перед революцией, — подтверждал П. Милюков, — Они были застигнуты врасплох

, не успев организовать в стране своих единомышленников»[589].

Мало того, социал-демократы, указывая на то что «рабочий класс не вполне организован, что его вождь социал-демократическая партия переживает тяжелый кризис», призвали рабочих «не поддаваться на удочку слуг буржуазии, зовущих вас 14 февраля к стачке и демонстрациям перед Государственной Думой»[590]. «С.-д. большевики, относясь к Рабочей Группе, как к организации политически-нечистой и не признавая Государственной Думы», так же решили не поддерживать выступление Рабочей группы 14 февраля[591].