Русская сказка. Избранные мастера

Отличием текста П. Богданова от других является также характер мотивировки бегства сыновей из дому. У него они слышат гнев матери, и это заставляет их бежать. Обычно же любовник требует от матери их смерти. Они же узнают об этом или вследствие полученного вещего дара или же от повара, которому поручено их убить и который, жалея их, помогает им скрыться. Опущение этого мотива придало более реальный и правдивый вид образам матери и любовника, но при этом получилось несоответствие с суровым наказанием матери в эпилоге. Последнее является понятным только при наличии попытки матери извести сыновей. Очевидно, П. Богданов сохранил традиционную схему, но сильно изменил основные пружины развития действия.

Имена сыновей: Мишка и Гришка — как и всегда в сказках — конечно, произвольны. Такое сочетание вызвано, несомненно, игрой созвучий. При чем, как и все, впрочем, сказочники, П. Богданов так мало придает значения и самим именам и их связи с определенным персонажем, что беспрестанно путает их. Царем у него оказывается то Мишка, то Гришка, то снова Мишка и т. д. В тексте, для удобства читателей, эти уклонения выправлены.

12. Как поп работников морил (

Анд. 1775). Сказка, имеющая много вариантов в русской и западноевропейской сказочной литературе. Иногда место попа заменяет барин, но очень возможно, что эта замена внесена под давлением цензуры.

Главнейшие тексты: Онч. 206, 250, Вят. Сб

. 31, 63; Перм. Сб. 47; См. 156. Сказочник Селезнев (

Вят. Сб. 63) закончил свой рассказ нравоучением: «Вот как учат скупых попов». Сравнительный анализ текстов П. Богданова сделан Э. В. Гофман в указанной выше (стр. 240) статье. Любопытный вариант — в «Зав. Ск.» (№ XXXVIII) «Как поп родил телёнка»; в ней урок, данный попу работником, мотивируется скупостью попадьи.

Общая схема у П. Богданова соответствует обычной схеме сюжета, но с небольшими отклонениями отдельных мотивов; наиболее характерной особенностью является традиционное обрамление, несвойственное такого типа бытовым сказкам. Другой особенностью — богатство ярких и живых диалогов. Очень ярок и изображен с сочными, художественными деталями эпизод ночных злоключений попа, тогда как в большинстве имеющихся текстов это передано очень схематически, иногда в них даже пропадает и теряется эффект этого эпизода, так как рассказчик заранее предупреждает об ошибке попа, у Богданова же этот момент умело подготовлен («Худ. Фолькл.», стр. 116). Композиционное мастерство П. Богданова особенно выразилось в этой сказке. Как указывает тот же автор, у него подробно мотивирован каждый даже самый незначительный эпизод. «Возможность того, что поп заснул, и дал Ване поехать не той дорогой, заранее мотивируется тем, что сумерилось, а ехать было сорок верст. Поп мог принять лысину старика за точило, потому что ночь была месячная» и т. д.

Ю. М. Соколов

считает эту сказку крайне характерной для народных настроений предреволюционной деревни («Что поет и рассказывает деревня», «Жизнь» 1924, № 1, стр. 280; там же перепечатан целиком и текст этой сказки).

СКАЗКИ А. Д. ЛОМТЕВА

А. Д. ЛОМТЕВ

ЛОМТЕВ, Антон Демьянович — пермский сказочник, крестьянин села Кожакула, Крашской волости, бывшего Екатеринбургского уезда; в момент записи сказок (1903 г.) Ломтеву было 65 лет (скончался он в 1912 году). По описанию собирателя, это был «бодрый и крепкий старик», продолжающий заниматься своими промыслами: «зимой бьет шерсть и валяет обувь, летом плотничает». Как сообщает собиратель, жил он крайне бедно, и даже встреча их произошла в тот момент, когда он ехал в город «закладывать самовар».[46]

Как сказочник, Ломтев должен быть причислен к разряду самых выдающихся. Прежде всего, он выделяется с количественной стороны. Правда, численно запас рассказанных им сказок кажется сравнительно небогатым: 27 текстов, — но все они выделяются своим размером. В печатном виде они занимают 227 обычных октавных страниц, т. е. 15 печатных типографских листов. Это, конечно, значительно превосходит нормальный тип памяти среднего человека, и уж, во всяком случае, с этой стороны он превосходит всех известных до сих пор русских сказителей. Его сказка «О Рязанцеве и Милютине» занимает 14 страниц, «Васенька Варегин» — 17; «Иван-Солдатский сын» — 13 и т. д. Таким образом по длине текстов с ним могут соперничать только немногие сказители-сказочники. Иногда, у некоторых сказочников встречаются отдельные тексты даже и бо́льшего размера, напр., сказка «О трех богатырях: Вечернике, Полуношнике и Световике» Антона Чирошника,[47] но нет ни одного сказителя, который располагал бы таким большим запасом столь длинных сказок.

Эта замечательная память позволяет ему хранить обилие сюжетов, фабул, отдельных эпизодов и деталей, распоряжается которыми он довольно свободно. У него очень редки типичные формы сюжетов, но, большею частью, он соединяет несколько сюжетов, удачно и искусно комбинируя из них свои сказки.