Русская сказка. Избранные мастера

Старик отправился, Ванюшку оставил на три года дома. Старик приходит, приводит — через три года — всех трех девиц опять обратно. — «Вот прожил ты, Ванюшка, шесть годов у меня. Теперь ты в соверше́нных годах; я тебя женю теперь... А которую ты из их возьмешь?» — «Да хоть которую!» — «Да которую все-таки» — «Да вот хоть эту жо возьму»! — «Нет, эту не бери, вот эту возьми!» — Отвел ему дом особенной. Всего в дому довольно: «Вам навеки не прожить — говорит — тут». Отдал ему шкатулку, сказал ему: «Не отворяй, не надевай на ее платьё!»

Прожили они неделю. Пошла она х кобедне [к обедне]. Собралася в браурное платьё, надела шаль черную пуховую на себя. — «Эка собралась я теперь как умоле́нная монашка. Кабы хорошой муж, дал бы мне самосветное платьё! Люди-то бы посмотрели: эх, скажет, у Ванюшки женьшина-та хороша!» — Ванюшка вспомнил, что дедушка не велел; как

полы́снет ее, она и с копылко̀в долой. — «Айда! мне ладно, а люди што хошь говори!»

Неделя проходит, старик к имя́ приходит в гости. — «Што, Ванюшка, поживаешь?» — «Спасибо, дедушка, поживаю хорошо». — «Теперь айда ко мне в гости: ко мне гости приедут». — Поблагодарил Ванюшка, сказал хозяйке: «Давай собирайся!» — «Сейчас айда́те: гости приехали!» Жена собралася в браурное платье, надела на себя черную пуховую шаль. — «Вот к дедушке приедут гости все из царского колена. Вот, кабы хорошой муж надел бы на меня самосветное платьё!..»

Забыл Ванюшка, вы́нял

ключик, достал из шкатулки это платье. Надела она это платье скоро на себя; надела и поцеловала его. — «Ну, пойдем теперь!» — Вышли на улицу. Пала она на землю и сделалась она голубем и улетела от его. (Вот тебе и жена!)

Тогда он воротился в комнату, сял на лавку, замахал руками, забота́л ногами... Да хоть, сколько маши, никто не уймёт! Вышел Ванюшка на двор, набрал соломы охапку, напехал полну печь. Напехал и зажёг. Накрошил он сухарей, наклал в котомку и пошел жену искать: «Не пойду — говорит — в гости к старику один». Шел день до вечера, зашел в топучёё болото и огря́з до колена. Вышел на долину, сял на кочку, взял сухарик: сидит поедает с горя-то. — «Жди, отец! выучился Ванюшка! Сам не знаю, как выплестись отсюда! Сам не знаю, где живу!» Заплакал Ванюшка.

Соскочил Ванюшка, поглядел во все стороны,— увидел в одной стороне огонь. — «Знать-то, жители живут!» Ванюшка пошел на этот на огонь. Приходит: стоит избушка, на куричьей голяшке повёртыватся. — «Ну, избушка, стань по-старому, как мать поставила! — к лесу задо́м, ко мне передо́м». Зашел в эту избушку, разулся, разделся, лег на печку и лёжит по-домашнему.

Неоткуль взялась Яга-яги́шна: бежит, и лес трешши́т. Заходит в избу, разевает рот — хочет Ваню сьись эта Яга-яги́шна. Ванюшка сказал: «Што ты, старая сука, делаешь? В протчих деревнах так ли делают старухи? — А ты должна баньку истопить, выпарить, вымыть и спросить: где ты проживался?»

Старуха одумалась: затопила баню, выпарила, накормила ево. — «Где же ты проживался?» — «Я проживался шесть лет у дедушки в учениках: он споженил меня на малой дочери». — «Экой ты дурак! ведь ты жил у брата моёго, а взял племянницу мою. И она вчера была у меня на совете. Нашто ты надел на нее самосветное платьё? Она бы жила-жила у тебя, — не надевал бы — говорит — на нее!» — «Ты уж теперь меня, тетушка, научи, как к ей дойти!» — «Пойди, там ишо есть у меня сестра, поближе к ей живет, там она тебя научит».

Дала ему подарок лепёшку: «Будет лезть (ись его), так ты её в зубы тычь, етой лепёшкой!» Дала ему еще воронью косточку; он её в карман поло́жил. Опять пошел в путь.

Сказка об Иване-царевиче.

Шел день до вечера. Зашел в болото топучее — ночным быто́м. Огряз до колена в болоте, вышел на долину, сял на кочку, вынял сухарик, сидит, поедает. Соскочил на ноги. Увидел опять: огонек горит. «Знать-то там тетка моя живет!» Пошел на огонек. Избушка стоит на козьих но́жках, на бараньих рожках, повёртыватса. — Избушка, будет култыха́ться: время Ванюшке заходить. Зашел в избушку, по-домашнему разулся, разделся, лег на печку и лёжит.

Неотку́ль взялась Яга-ягишна: бежит, и лес трешшит. Заходит в свою хату. Прибежала и лезет на ево ись. — «Эх ты, старушка! в протчих деревнях так ли делают? ты должна добром обходиться». Тычёт ей лепешкой в зубы. «Вот что ты делаешь! ты бы должна баньку истопить, выпарить, накормить и спросить, куда путь кло́нит, где проживался?»