Русская сказка. Избранные мастера

Живёт с ей месяц и два этак; обжился́; домой етак не торопится. Она ему и говорит: «Иван-царевич, везде ты ходи, вот в этот подвал не ходи и не гляди!» — «Ладно», говорит. — Она ушла в сад в разгу́лку; он идет по двору, до етого подвала доходит. — «Што такое? все таки я потгляжу, ничего не сделается мне!» — Отворяет этот подвал. Стоит старичок на огненной доске. И так он старика сужале́л: «Ах, дедушка, тошно тебе стоять на огненной доске!» — Сказал старик: «Если, молодец, ты меня спустишь с доски, я тебе два века ешо приба́влю! (ты будешь жить три века)».

Иван-царевич сужалел, обо́рвал у его цепи, вывёл старика из этой конюшни. Старик ударился об землю, поддел Елену Прекрасную из саду и увёз. Иван-царевич ждал несколько суток, дён до пяти, — нет Елены Прекрасной (думат, што в гости она отправилась).

Иван-царевич поймал себе коня, поехал на розыски — искать Елену Прекрасную. Поехал по дикому месту, натака́лся

на Елену Прекрасную в таком доме ее. Елена Прекрасная сплакала — стретила его. — «Ну, я тебе говорила! нашто ты его спустил? Пушай он догорал бы, старой пес!» — Тогда хозяина дома не было; посадил Иван-царевич Елену Прекрасную, повёз он ее в своё государство опять домой. Приезжает старичок домой, походил по комнатами, нигде нет (Елены Прекрасной).

Приходит в конюшню к своёму коню. — «А што, конь, гость был?» — Конь сказал: «Был». — «Елену Прекрасную увез?» — «Увез». — «А скоро ли можем ее догнать?» — «Двои сутки попируем, — тожно́ догоним!» — На третьи сутки сял на коня, однем миго́м

его догнал, не допустил до царства. — «Стой, Иван-церевич! Нарушил бы я тебя, да слово переменить не хочу своё: век ты свой прожил, ешо тебе два века жить!» — Ссадил Елену Прекрасную и увез домой.

Иван-царевич потужил-потужил, пожил у ей в государстве, выбрал себе коня получше, поехал опять за ей. Приезжает к ей в дом, его опять дома нет. Посадил Елену Прекрасную, повез домой. Не через до́лго время прибыл этот хозяин, дома пога́ркал, потом к коню своему приходит. — «А што, конь, гость был?» — «Был и Елену Прекрасную увез». — «А скоро ли мы можем ее догнать?» — «Суточки попируем, да догоним». — На другие сутки сял он на коня. Догнал: «Ешо тебе век один жить!» — Ссадил Елену Прекрасную и увёз домой.

Бросил етого коня Иван-царевич, отправился ешо счастья искать, не поехал к ей в государство. Ночным быто́м нечаянно приходит к етакой избушке: избушка стоит на козьих ножках, на бараньих рожках, повёртыватся. — «Ну, избушка, стань по-старому, как мать поставила — к лесу задо́м ко мне передо́м». — Зашол в эту избушку.

В етой избушке живёт Яга-яги́шна: «Фу-фу, русского духу слыхо́м не слыхать, и видом не видать, а русской дух ко мне пришол — человек не простой, а Иван-царевич! Куды жо ты, Иван-царевич, пошол?» — «Я пошол себе счастья искать!» — «Наложу я на тебя три дни службу: через три дни я тебе — чё тебе поглянётся, то и дам!» — Согласился Иван-царевич трое сутки прослужить.

Поутру она дала ему десять кобылиц, одиннадцатого жеребца, пасти. Он их спутал на долину и пасёт. «Куды они уйдут? — Некуды уйти!» А сам лег спать. Солнышко на́закать,— проснулся Иван-царевич, видит: кобыл нигде нету. Искал много время и не может их найти.

«Кабы мне на это время зятя Воробья: он бы помогну́л моему горю!» — А Воробей все равно как тут и был. — «Ах, Иван-царевич, потерял своих кобыл». — Воробей ударился об землю, сделался жеребцом, начал кобыл искать. Нашол, начал легать и кусать, при́гнал их. — «Ну, теперь, Иван-царевич, гони!» — При́гнал Иван-царевич, сдал их Яге-яги́шне.

Переночевал потом ночь. Поутру она ему дает десять гуси́х

, одиннадцатого гусака, пасти. До вечера доспа́л, потерял гусей, не может найти. — «Кабы мне на эту пору зятя Воробья: он помогнул бы моему горю!» — Воробей тут и был. Ударился об землю, сделался орлом, полетел на ро́зыски гусей. Воробей разыскал гусей, начал шшипать их, только из их перья летят. Пригнал их к Ивану-царевичу. — «Ну, Иван-царевич, гони!» — Пригоняет, сдает он Яге-ягишне.

Ночь переночевал. На третьи сутки она дает ему десять уток пасти, одиннадцатого се́лезня. Выгнал на залы́вину (в логу), а сам лег спать. Солнце уже сяло, он тожно́ проснулся. Уток нету; не мог найти. — «Кабы мне на эту пору зятя Воробья!» Воробей к нему прибывает. — «Сегодня уток потерял! Ну, никуда не деваются». Сделался ястребом, нашел их в камышах, пригнал. «Ну, Иван-царевич, гони!.. Иван-царевич, у ней десять дочерей, станет давать из любых, ты не бери; давать станет тебе золота, ты и золота не бери, никакие деньги не бери. А есть худой жерибчи́шко, кое-как ноги переплётыват, ты его возьми, он тебя на путь наставит!»

«Иван-царевич, не желаешь ли из десяти дочерей любую взять? — Я тебе подарю счастье!» — «Мне дочерей твоих не надо, и денег мне твоих никаких не надо, а ты отдай мне худого этого жеребёнка!» — «Неужели ты у меня это только и заслужил?» — «А што! был договор: што я желаю, то и отдай!»