Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Выступая сторонником просвещенной монархии, Шлёцер полагал, что среди всех стран Европы этот идеал ближе всего воплотился именно в России с восшествием на престол Екатерины II. Выделяя среди главных качеств «вновь» (т. е. вторично, после петровских реформ) «преобразованной России» ее успешно идущую европеизацию, открытость, оживление культурных, экономических и политических контактов с западными странами, ученый одновременно предсказывал России грядущую роль мировой державы, от которой будут зависеть судьбы Европы. «Русский патриотизм» Шлёцера не только был одним из центральных факторов его научного творчества, но и объяснял долговечность контактов Шлёцера с Петербургской академией наук, а затем с Московским университетом, и даже служил причиной отдельных конфликтов, возникавших в его отношениях с коллегами в Гёттингене[392]

.

В 1762–1769 г. Шлёцер находился на службе в Петербургской академии наук в должности сначала адъюнкта, а затем ординарного профессора русской истории. Его деятельность в России по времени совпала с появлением у куратора Гёттингенского университета, барона Г. А. фон Мюнхгаузена желания сделать Гёттинген центром изучения русской истории и литературы в европейском ученом мире (для этой цели он планировал даже открыть здесь русскую типографию). Так, в 1762 г. именно в Гёттингене, впервые в немецких университетах, профессором И. Ф. Мурраем был прочитан отдельный курс лекций, посвященных русской истории. Поэтому работа над сбором источников по русской истории, которую Шлёцер в эти годы планировал вести в том числе и за пределами России, в немецких архивах, представляла интерес не только для Петербургской академии наук, но и для Гёттингенского университета.

В мае 1765 г. по указу Екатерины II Шлёцер получил разрешение на длительную командировку из Петербурга за границу, сохраняя свое жалование и звание академика. Конечной целью путешествия был Гёттинген, куда Шлёцер стремился «для поправления здоровья и свидания с его фамилиею», но попутно ему поручили заняться поиском источников по истории Московской Руси в архиве Любека. В помощь к нему и для дальнейшего обучения в Гёттингенском университете Академия по инициативе Ломоносова отобрала двоих студентов, Василия Венедиктова и Василия Светова, которых Шлёцер считал наиболее способными для занятий русской историей. В последний момент к этим двум юношам присоединили еще двоих, предназначавшихся ранее к отправке в другие немецкие университеты для подготовки по математическим наукам: Петра Иноходцева и Ивана Юдина. Программы занятий для студентов были составлены академиками, в том числе для Венедиктова и Светова — самим Шлёцером[393]

. Он же должен был не только отвезти всех четверых в Гёттинген, но и распоряжаться там «порядком их жития»: «к кому именно из тамошних профессоров на лекции ходить», где жить на квартирах, следить, чтобы «жительством расположить их розно, дабы больше привыкали к обхождению с иностранными и одни б только между собой всегдашних компании не водили». Последнее требование, впрочем, тот выполнить не смог: Гёттинген был переполнен студентами, и для своих русских учеников Шлёцеру удалось нанять лишь одну квартиру на всех. Шлёцер же помог им найти подходящий трактир для обеда, «одеться по здешней моде и приобрести необходимый студенческий инвентарь, а также познакомил их со здешними горожанами и представил профессорам» [394]

. 6 сентября (н. ст.) 1765 г. четверо юных россиян были официально занесены в матрикулы Гёттингенского университета и получили все права студентов. При этом с них была взята лишь половинная плата за обучение, поскольку Шлёцер дал письменное свидетельство, что они уже были студентами в Петербурге.

Намеченная Шлёцером программа учебы была обширной и давала русским студентам возможность заниматься у всех ведущих гёттингенских профессоров того времени. Венедиктову и Светову Шлёцер рекомендовал курсы лекций профессоров И. К. Гаттерера, И. С. Пюттера, И. Ф. Муррая, И. Бекмана, Г. К. Гамбергера. Тем самым, основными предметами их занятий должны были стать, помимо истории, политическая экономия и статистика, современное европейское право. Студенты-математики должны были слушать ведущего в этой области немецкого специалиста А. Г. Кестнера, а кроме него — лекции по экспериментальной физике у C. X. Гольмана, геометрии у Мейстера и истории у И. Ф. Муррая[395].