Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века

Из студентов богословия, учившихся по инициативе Екатерины II за границей, особого упоминания достойна, конечно, дальнейшая судьба Дмитрия Семенова (Руднева), в которой отразились все лучшие надежды на развитие ученого богословия в России, возлагавшиеся на эту поездку. Поступив в Московскую академию с прекрасными отзывами о своих успехах, Семенов уже на следующий, 1775 г. был назначен префектом академии и профессором философии. Тогда же он постригся в монахи под именем Дамаскина, что открывало ему возможности занятия высших ученых должностей в церковной иерархии. В мае 1778 г. Дамаскин в сане архимандрита был назначен ректором Московской академии и пробыл на этом посту пять лет. Главные его усилия здесь были направлены на улучшения преподавания, «освобождения академической науки от уз схоластики». Ректор сам активно читал лекции, по воскресеньям толковал перед студентами Священное писание в богословской аудитории, обучал желающих немецкому языку, значительно расширил библиотеку Академии, регулярно проводил диспуты и академические собрания. Его просветительская деятельность была широко известна в Москве, где Дамаскин был избран членом Вольного Российского Собрания при Московском университете, а еще раньше Гёттингенское ученое общество избрало его своим членом-корреспондентом. В 1782 г. Дамаскин был назначен на кафедру викария Московской епархии, епископа Севского, а еще через год возглавил другую епархию в Нижнем Новгороде. Во время своего епископского служения, Дамаскин проявлял внимание к уровню образованности священников, которых сам испытывал в знаниях, улучшил местную семинарию. Кроме того, к наследию Дамаскина принадлежат его ученые труды: вышедшие в Германии переводы сочинений русских архиепископов Феофана Прокоповича и Платона (Левшина), библиографический свод «Библиотека Российская», содержащий много важных сведений по истории русской литературы, а также выполненное на высоком уровне издание собрания сочинений М. В. Ломоносова, в биографии которого издатель мог усмотреть некоторые черты, родственные его собственной судьбе. Признавая научные заслуги епископа Дамаскина, Петербургская академия наук избрала его в конце жизни своим почетным членом[406]

.

После богатых командировками русских студентов 1760-х гг. в Гёттингене наступил некоторый перерыв, и в 1770-е гг. большинство студентов, приехавших сюда из России, имели немецкое происхождение. В последующее десятилетие здесь вновь появляются представители русской аристократии, как бы перенимая эстафету предпочтений, которая раньше принадлежала Лейдену и Страсбургу. К тому же, научная слава университета привлекала те русские семьи, в которых высоко ценилось получение именно научных знаний, а не светского воспитания. Так, среди русских студентов-дворян в Гёттингене в 1780—1790-х гг. мы встречаем Василия Адодурова, сына куратора Московского университета, трех братьев Татищевых (возможно, родственников историка), барона Григория Александровича Демидова, сына старшего из упоминавшихся выше братьев Демидовых, впоследствии гофмейстера и мецената, наконец, двух графов Василия Мусина-Пушкина и Петра Разумовского, последний из которых был старшим сыном графа Алексея Кирилловича Разумовского, сознательно выбравшим для его воспитания пребывание в ученой среде университета. По-видимому, многие из этих студентов участвовали в занятиях русской историей с профессором Шлёцером, хотя конкретных свидетельств об этом сохранилось не так много: Шлёцер упоминал в письмах в Петербург русских студентов в связи с какими-то обстоятельствами, при которых требовалась его помощь. Так, студент из Петербурга Христиан Берг (учился в 1770–1776 гг. на медицинском факультете) попал в затруднительное, но весьма распространенное в немецких университетских городах положение, когда одна из городских семей требовала от него через университетский суд уплаты долгов и признания отцовства двух незаконнорожденных детей. Шлёцер защищал интересы Берга по просьбе его родителей перед лицом проректора университета[407]

. Барон Г. А. Демидов, приехав в мае 1788 г. в Гёттинген, не имея наставника, около года пытался беспорядочно слушать лекции, после чего Шлёцер составил для него учебный план на летний семестр 1789 г. и сам занимался с ним русской историей[408].