Русские Вопросы 1997-2005 (Программа радио Свобода)

Существует представление о верном слуге. Это скорее даже архетип - со времен рыцарства в Европе пошедший: какой-нибудь оруженосец, иногда оказывающийся девушкой, а в основном именно юноша. Сын полка позднее, в эпоху профессиональных или массовых армий. Если уйти с суши на море, юнга - мелвилловский Билли Бад. Но если говорить действительно об архетипах, а не исторических феноменах, то выйдем к образу Гермеса, посланца богов. А Гермес уже всячески плутоват и своей выгоды не упустит. Думается, что Пушкин как раз этим античным образом руководствовался в "Гавриилиаде", перерядив его в библейский костюм (как делали это все художники со времен Ренессанса: ветхозаветные персонажи в древнегреческой позитуре). В общем плутоватость как бы и неотделима от верности, всегда в паре ходят. У Цветаевой в мемуарной прозе есть очень выразительный образ горничной, обожавшей ее сестру Анастасию, но при этом ее обкрадывавшей: профессиональная черта, говорит Цветаева. Вспомним опять же Пушкина с его Савельичем: вот уж всем слугам слуга. Но при этом в "Капитанской дочке" у Гринева есть еще один слуга - Ванька, убежавший от барина к Пугачеву; в пропущенной главе Гринев видит Ваньку на виселице, на плоте, плывущем вниз по Волге. Этого Ваньку никто из читавших "Капитанскую дочку" не помнит, и я не помню, а взял из одной статьи Шкловского. У гения всё к месту, даже минусы: то, что Ванька незаметен, - неудача художника, но, удвоив Савельича слугой-предателем, Пушкин углубил архетип, проник в архетип слуги. Так же у Чехова: вернейший из верных Фирс дан в сопровождении Яши, а это уже хам, причем не просто хам, а грядущий, по Мережковскому: примкнет к большевикам и будет в белых коридорах лакать шампанское из дворцовых погребов. Если при этом он толков, - а такие со вкусом к жизни ребята часто бывают толковыми, - то это и будет всем известная диалектика господина и раба.

Из подобных сомнительных положений лучше всех вышел опять-таки Ботеро. У него есть скульптурная группа, установленная в упомянутом парке Музея Насо и одна забивающая все прочие скульптурные железные обломки: всадник на коне - всё тот же толстячок в котелке. Дон Кихотом сделан Санчо Панса. В едином образе здесь представлена эволюция всей западной культуры: высшая на нынешний день точка этой эволюции.

Но помимо Соединенных Штатов и европейского "континента" существует еще Англия, не торопящаяся отказаться от использования слуг по прямому назначению. В рыцари переводят разве что рок-певцов, но до камердинеров дело еще не дошло. Да и не должно бы дойти, судя по тому, как ведут себя эти камердинеры. Правда, леди стала новая жена сэра Пола Маккартни, женщина с прошлым, ночевавшая под всеми лондонскими мостами. В общем, прогресс в Англии хоть и замедленно, но идет. Что же касается женщин сомнительного поведения, то они обитают не только под мостами, но и кое-где повыше.

В свое время я был пленен романом Кадзуо Исигуро "Остаток дня"; естественно, посмотрел и фильм, сделанный по роману в Голливуде, но с английскими актерами. Объясняли это тем, что американские актеры неспособны играть слуг. Это действительно так. Вот пример: в очередной экранизации истории Золушки ее играла Дрю Барримор, отпрыск знаменитой актерской семьи и сама актриса с детства (еще она известна тем, что в девять лет стала алкоголичкой, но сумела справиться с этой слабостью). Золушка из этой американки - как из дяди Вани Тарзан. Весь фильм она только тем и занималась, что орала на мачеху и злых сестер. Но "Остаток дня", герой которого дворецкий богатого лорда, - действительно апофеоз служения; можно сказать, рыцарского служения. Позволю себе процитировать самого себя, из статьи, написанной тогда же, под впечатлением романа и фильма:

"В подлинном произведении искусства не бывает лишних деталей, а жизнь аристократической Англии была художественно-картинной. Все они - лорд и слуга, дворец и дворецкий - детали картины и художники одновременно. Тут не манера поведения, а "художественная манера" - не только "не выйти из рамок", но и не выйти из рамы, из кадра, не нарушить композиции, не погубить картины. Дворецкий Стивенс как деталь этой великолепной композиции не может считать свою роль несамостоятельной, извне ему навязанной: в целостности художественного построения нет никакого "извне". А художник - отнюдь не лорд Дарлингтон, но старая аристократическая Англия: Великобритания. Стивенс совершенно правильно определил смысл достоинства: это умение и способность всегда оставаться в роли - оставаться в культуре, добавим мы. Но это и значит - подавить в себе "естественного" человека. Вот об этом написана книга Исигуро".