Русский ад. Книга вторая

Егорка мешал зэкам смотреть телевизор.

– Дуря, – позвал кто-то Ваську, – смотри: скобарь заголосил! Ну-ка, скажи ему… Дуря!

Кривой с неудовольствием кинул карты на стол.

– Послушайте, Василий, что вы приеб…сь до Егора Семеновича, как чирей до пионерки? Сидите уже у телевизора! Там, говорят, футбол будет… А ты, с-самородок… – скосился он на Егорку, – мне решил вопросик подбросить? А я, значит, должон ответ тебе дать? Как у мусоров на допросе?

Его глаза наливались кровью.

– Вишь, Джамиль, какая бранжа? Эта виньетка к ответу меня требует! Можно я ему бубенцы откручу?..

– И просьба по нему вроде нам не поступала… – осторожно напомнил Васька.

Он имел ввиду тюремный «телеграф», предупреждавший заранее о тех людях, к которым зэки должны были бы проявить максимум уважения.

Когда-то, лет сорок назад, Джамиль был «домушником» – в Батуми и Кобулети. «Если я, – рассказывал Джамиль, – влезая в хату, слышал плач ребенка, я все бросал и уходил: вдруг это плачет будущий вор?!»

Васька жалобно смотрел на Джамиля:

– Да он… изводит меня своей попкой, старшой! Мой… член правительства… прямо сча хочет Егора Семеныча, сам посмотри… – и Васька тут же скинул старые треники. – Умоляет же прям!

Его конец действительно напрягся и вырастал прямо на глазах.

– Сперматорий… – мечтательно произнес кто-то из них.

Джамиль устало повернулся к Ваське.

– Тебе, случайно, зубы не жмут? – поинтересовался он. – Или второй глаз стал лишний?

– Извиняюсь, конечно… Васька тут же натянул треники.

– Совсем обалдел, к пахану уважухи нет!

Кривой так вздохнул, словно жизнь поднасильственно отнимала у него весь смысл его существования.

– Бердач, значит, на завтра отложим? Вообще-то спать охота.

– Ты че, опупел? – разъярился Васька. – Где я и где завтра? А?! Завтра, можа, меня расстреляют!..

Джамиль понял, что зэкам («обчеству», как здесь говорили) Егорка стал интереснее даже, чем футбол: он ведь тоже по-своему зависел от этих ханыг, хотя вида не подавал.

– Убедительно гундосишь, – согласился Джамиль. – Только дураки откладывают на завтра то, что можно сделать сегодня!

– Наша взяла, – Васька аж покраснел и бросился в танец. – «Мы е…ли – не пропали, пое…м – не пропадем!» – веселился он, глядя на Егорку:

– Поцелуй же меня, сладенький!.. «Любить – не люби, да почаще е…и!»

Он был действительно настроен только на секс.

Егорка вздрогнул:

– Как… поц-целуй?… Зачем… поцелуй?..

– В губы, сладкий, в губы… – приставал Васька. – Педараст я, понимаешь? Педераст! Слыхал о таких?!

Егорка знал, конечно, что бывают такие мужики, которые почему-то спят не с бабами, а с мужиками, но в Ачинске их сроду не было, у них нормальный город, да и как ты с таким вот товарищем… водку пойдешь пить на фабрику-кухню? Тебя ж заплюет коллектив!

Васька с надеждой смотрел на Джамиля:

– Не томи, председатель… Я ж какие сутки не трахнутый хожу…

– Какие, бл? – не понял Кривой.

Зэки заволновались. Чувствовалось, что «обчество» любит во всем справедливость, даже в пустяках.

– Какие-какие! – огрызнулся Васька. – «Папа любит чай горячий, Васька любит х… стоячий»… У-ух!..

Он не знал других танцев, кроме чечетки

– Коллектив! – начал Джамиль. – Разобрать надо сейчас тему одну непростую. Перед вами стоит новопредстав-ленный нам администрацией этого небогоугодного заведения… некто Егор Семеныч. И его детский, никем еще не тронутый… попенгаген. А напротив Егора Семеныча выстроилась сейчас. – целая голубая дивизия.

– Дикая… – хмыкнул кто-то.

– Именно, – согласился Джамиль. – И… что люди скажут? Какое будет решение? Внимательно жду.

– А че его беречь-то? – пожал плечами Кривой. – Глядишь, ему от палки еще ой как приятно сделается…

– Вот! – крикнул кто-то сквозь дым. – Большой мерзости охота, Джамиль!

Одна веселая фраза – и настроение в камере тут же поменялось.

Кривой осмелел:

– Я первый! – крикнул он. – Так ведь, Дуря?

– Эт-то ис-шо… че за заморочка такая?.. – возмутился Васька. – Пахан, скажи веско Кривому! Не надо мне горе с пустяка делать!

Зэки заинтересовались. Над «полатями» поднялись грязные, вшивые головы: народ предвкушал мордобой.

«А если б в камеру сча… Ельцин вошел? – усмехнулся Егорка. – Что б он подумал о своем народе?»

Егорка плакал. Тихо и обреченно он вытирал рукавом свои слезы и – молчал.

– Щ-ща я ему такой взнос сделаю… – предупредил Васька. – Вся его волосня, братцы, ходуном пойдет…

Тут вдруг резко поднялся Кривой:

– Зачехлиракетку Дуря! А можа мы в карты его рассчитаем?

Все ждали, что скажет Джамиль.

– Старшой, я тут жопу не поделил… – доложил Васька. – Веско скажи Кривому, старшой, шо свое счастье можно и по-другому найти! Не за мой же сщет.

– Чухан не баба… – усмехнулся Джамиль. – Чухан всех выдержит. Выделяю каждому по десять минут… раз у всех нынче стояк такой…

Зэки призадумались. Такого решения никто не ждал.

– По десять-то маловато будет, – неуверенно протянул Кривой. – Если барсик такой…

Он сложил руки на задышливой груди и влюбленно уставился на Егорку. Подлетел Васька:

– Ну, свиная морда! Мокрощелину готовь! Кувыркнись на бок, я те сначала ковырял очку устрою…

Егорка с ужасом смотрел на Ваську.