Вопрос, однако, не сдвигался с мертвой точки и в последующие годы. Новый русский консул в Салониках И. С. Ястребов также принимал активное участие в делах ильинцев. После посещения Афона в мае 1887 г. (непосредственно предшествовавшего визиту на Св. Гору его греческого коллеги Докоса) он подробно излагает свои впечатления в депеше к А. И. Нелидову от 4 июня 1887 г. «Не особенно утешительно положение дел Ильинского на Афоне скита, — писал Ястребов. — Процесс его с Пандократорским монастырем довел монахов до разочарования, так как ни в апелляционном, ни в кассационном судах они не выиграли дела. Немало потратили денег на ведение этого процесса, приучились к сутяжничеству, не свойственному монахам»[109]
. Ястребов сразу указал на ошибки, которые, на его взгляд, допустили ильинцы. Во-первых, они не должны были начинать процесс в турецких судах. Во-вторых, и это главное, им не следовало подавать своего протеста в Протат и угрожать грекам мерами со стороны посольства, перенося тем самым монастырские вопросы на почву политических интересов. «Ильинцы терпением могли бы выиграть дело, теперь едва ли поправимое», — заключает он. Заплатив пандократорцам «какую-нибудь сотню лир», они бы получили от них искомое разрешение на строительство церкви. Они же под влиянием подстрекательств извне решили добиваться эмансипации, возложив всю надежду на консульство и посольство. «Они того не знают, что ни то, ни другое не может ни под каким видом изменить существующий порядок вещей на Афоне», — подчеркивает Ястребов. Управляющие делами скита о. Гавриил, о. Хрисанф и о. Савва не понимают истинного положения дел. «Я далек от мысли быть адвокатом греческой монашествующей братии, — писал он в том же донесении, — тем не менее, не могу не сказать, что она действует на основании правил Афонской горы. Наши келлиоты и монахи скитов хотели бы ниспровергнуть этот порядок, — это греческое иго, как они его называют. Вопрос, следовательно, почти во всякой ссоре русских с греками ставится на эту почву. Ревнивые за свои права, греки делаются крайне неподатливыми». Чтобы помочь урегулированию спора, Ястребов провел переговоры как с пандократорцами, так и с представителями Ватопедского монастыря и бывшим патриархом Иоакимом III, которых просил о посредничестве. Таким образом, заключает консул, есть основания надеяться, что уплатив определенную сумму денег пандократорцам, ильинцы при помощи ватопедцев смогут достичь примирения.О необходимости твердо стоять на установленных правовых нормах, принятых на Св. Горе, говорит в своем заключении по депешам Ястребова И. Е. Троицкий (профессор Петербургской духовной академии, советник К. П. Победоносцева по вопросам восточной политики церкви): «Способ решения пререканий между русскими (разумея здесь и грузин) и греческими монахами на Афоне, предлагаемый г. генеральным консулом в Македонии, представляется, при данном положении дел на Афоне, если не лучшим, то единственно возможным. Г. Ястребов совершенно справедливо говорит, что «ни консульство, ни посольство (русские в Солуни и Константинополе) не могут ни под каким видом изменить существующий порядок вещей на Афоне, — писал он К. П. Победоносцеву. — Таким образом, если Св. Гора, благодаря своему уставу, неуязвима для местных высших властей — политических и церковных, то, конечно, еще менее, может быть уязвима для посторонних, которые могут действовать только через местные власти. Но через политическую турецкую власть христианскому государству, вроде России, действовать на Афон зазорно, а через церковно-патриаршую ненадежно, так как патриарх не имеет средств заставить афонцев подчиниться своей воле, а вынужден прибегать к разным обходным (не всегда безупречным) путям для достижения желанных результатов. Притом достоинство России не позволяет ей одолжаться ни у турецкого правительства, ни у Константинопольского патриарха в таких сравнительно мелких и ничтожных делах. Словом, пока не изменится нынешнее правовое положение Св. Горы, никакое воздействие на нее, помимо согласованного с уставами, невозможно»[110]
.