Русский Афон 1878–1914 гг. Очерки церковно-политической истории

Новый консул в Фессалонике И. С. Ястребов посетил Афон в мае 1887 г. 4 июня 1887 г. он отправил отчет о результатах своей поездки послу в Константинополе. Иверцы, писал он, намерены помириться с грузинами только в том случае, если эти последние заявят о своей покорности существующему на Афоне закону о келлиотах. Они даже готовы снова принять о. Венедикта, если он перестанет возмущать совесть православных претензиями национального характера[143]. В целом разделяя линию дипломатии касательно «понудительных» методов борьбы с греками путем удержания денег, Ястребов, однако, не во всем соглашался с крайней позицией Якобсона. Домогательства грузин, на его взгляд, в юридическом смысле малоосновательны, «хотя, быть может, они и зиждутся на понятиях высшего исторического права»[144]. Следовательно, единственная возможная мера примирения — это выработка modus vivendi и отказ от крайних притязаний. Тогда можно было бы выхлопотать в пользу грузин некоторые имущественные льготы, право отправления служб перед иконой Портаитисса и пользование архивами и библиотекой монастыря. Передать же грузинам доходы с кавказских имений, как предлагал А. А. Якобсон, вряд ли возможно. Такие действия, считал посол, не соответствуют примирительным и возвышенно-христианским целям императорского правительства на Востоке

[145].

По-видимому, упорство Венедикта в его максималистских требованиях в конце концов превысило меру терпения Ястребова. «По толкованию о. Венедикта и грузинского дворянства, этот монастырь с переходом Грузии в состав Российской империи должен перейти во владение России и, следовательно, грузинских монахов. Силлогизм достойный грузинской логики!»[146] Все афонские монастыри были когда-то во владении византийских императоров, а затем перешли в собственность Оттоманской империи. Странно, как грузины не могут понять этой простой вещи. Иверцы правы, когда говорят, что виновники спора не они, а о. Венедикт. Следует выдать монастырю его деньги и прекратить потакать Венедикту в его несправедливом иске. Если бы посольство не вступилось за него в самом начале дела, то он бы давно проиграл его окончательно[147]

.

Дело мало продвинулось вперед и в 1890-е годы. В официальную омологию на владение келлией был вписан только один ее насельник — о. Иона. В случае его смерти следовало бы изгнание грузин с Афона[148]. В начале 1893 г. грузины ходатайствовали перед Александром III об увеличении пособия келлии с 3 000 до 4 000 рублей, но им было отказано[149]. К этому времени грузины уже несколько умерили свои требования: они просили записать омологию лишь трех монахов и трех послушников, а остальным 40 человекам не запрещать жить в келлии и при этом снабжать их дровами

[150].

Осенью 1893 г. (14–26 октября) Афон посетил посол А. И. Нелидов, который выработал с иверцами предварительные условия примирения: 1) монастырь соглашается возобновить омологию, вписав в нее кроме о. Ионы еще двух монахов и 2–3 учеников; 2) в случае смерти кого-либо из иноков на его место будет записан ученик; 3) на этих лиц монастырь будет отпускать дрова, муку и т. д., считая келлиотов в числе братии; 4) грузинские монахи предварительно должны принести покаяние и 5) уплатить подати за 12 лет; 6) остальные иноки не могут быть признаны официально, но их не будут тревожить. Довольствие на них отпускаться не будет. Летом 1894 г. А. А. Смирнов посетил Афон по поручению Нелидова, чтобы заняться грузинским вопросом. Посол с сожалением писал о том, что переговоры по иверскому делу велись всю зиму, но не привели к успеху из-за отсутствия владельца келлии Венедикта. Нелидов пытался устроить дело путем воздействия на игумена Никольского монастыря в Москве архим. Герасима[151].

Осенью 1894 г. Победоносцев имел встречу с игуменом Герасимом и заявил ему, что «русскому правительству было бы более желательно учреждение на Афоне отдельного грузинского скита, хотя бы и подчиненного Иверскому монастырю, и что вообще для русского правительства желательно обеспечение более свободного проживания в келлии Св. Иоанна Богослова грузин, чем то было до настоящего времени»[152]

. Ввиду отсутствия улучшения в отношениях грузин и греков в 1897 г. посол обратился с предложением, чтобы в случае крайней необходимости было сделано распоряжение о поселении нескольких грузин в Никольском Иверском монастыре до выдачи иверцами новой омологии[153]. Однако по рассмотрении вопроса от этой меры пришлось отказаться. Во-первых, Никольский монастырь был подарен Ивирону царем Алексеем Михайловичем, и по докладу Св. Синода от 17 июня 1766 г. было постановлено не определять к нему монашествующих из русских монастырей. Во-вторых, в 1746 г. для грузинского духовенства был отведен в Москве Новинский монастырь. Наконец, в-третьих, в скиту Св. Иоанна Богослова проживает 40 человек, а помещения Никольского монастыря рассчитаны на 6–8 монахов с настоятелем[154].